госпиталя не пропала даром. Кто только не проверял его часть, ни разу не нашел провалов в работе. Так, мелкие недостатки, устраняемые в ходе проверки, что очень нравилось всем: коллективу части, регулярно получающему премии, проверяющим по известным причинам, ну и командованию флотом. К Полынцеву даже приезжали из других частей и соединений флота с просьбой поделиться положительным опытом, но он только скромно опускал глаза и на вопросы, как он добился таких высоких показателей, коротко пояснял: «Работаем…». И вдруг, нате вам! После таких титанических усилий вдруг это страшное слово «Снимают…».
- Софья Михайловна. Вы слышали новость про меня? – перестал диктовать Полынцев и поднял грустные глаза на секретаршу.
- Слышала, - тихо ответила она.
- И как вы к этому относитесь?
- Крайне отрицательно. Я тут уже двадцать лет работаю, и могу заверить вас, что никому из прежних начальников госпиталя никогда не удавалось достигнуть таких высоких показателей, как вам.
- Так почему бы вам не замолвить словечко за меня перед вашим мужем? Как – никак, но он начальник медицинской службы флота, целый генерал с лампасами…
- Видите ли, Виктор Николаевич. Вы сами во многом виноваты…
- В чем же?!- удивленно вытаращил глаза Полынцев.
- Вы, простите, слишком много уделяли внимания молодежи и не замечали, что рядом с вами трудится человек, хорошо трудится, и который еще далеко не старый. Мне же, Виктор Николаевич, всего-то тридцать девять…
- Что?! Боже мой! Но я даже подумать об этом не мог! Жена начальника…Разве мог я о вас так подумать?!
- А вот и зря! Разве я не женщина?!..
- Но ваш муж?!
- Да пошел он к черту, жирный боров! Он в своей управе уже всех потаскух перетер.
- Разве? А я думал, что он только моими девочками пользуется.
Полынцев встал, вынул платок из кармана и стал осторожно промокать слезинки на ее румяных щеках.
- Выпьем шампанского? – поднес он ей фужер с искрометным напитком, прикоснувшись своим возбухшим бугорком в брюках к ее оголенной коленке.

- Наконец-то! – счастливо улыбнулась секретарша, встала, подошла к двери и щелкнула «собачкой» английского замка. Взяв из холодильника вторую бутылку шампанского, две плитки шоколада, она удалилась в комнату отдыха. Полынцев, словно пъяный, телепался сзади, расстегивая на ходу брюки.
…Они пили шампанское, закусывали шоколадом и томно целовались. Маленькая секретарша оказалась неожиданно искусной в поцелуях. Она устроила настоящую бурю в его рту своим вертким язычком. Полынцев и не подозревал, что в таком скромном теле таится такой великий сексуальный дух.
«Трахну-ка ее назло начальнику», - решил Полынцев и стал расстегивать на ней кофточку. Она тут же запустила пальцы в его ширинку.
- Тебе со значением или без? – ее глаза лукаво поглядывали из-под подведенных бровей.
- Со значением это как? – спросил он.
- А так, - она наклонилась к «гиганту», обняла его накрашенными губами, придавила и убрала губы, обозначив на нем красное помадное кольцо.
- Оно же смоется, - иронически улыбнулся Полынцев.
- С неделю продержится, а потом…
- Это значит, что целую неделю его никому показывать нельзя? – насторожился шеф.
- Конечно. Кроме меня…
- Почему же и ты на меня глаз положила? – недоуменно пожал плечами Полынцев.
- Мне было обидно, что такое «богатство» и так необдуманно тратиться на каких-то дурочек. Сам посуди. Какой порядочной женщине не захочется попробовать твои двадцать пять сантиметров?
- Согласен. Продолжай, - он снова поднес член к ее жадно раскрывшимся губам. Она тут же так быстро заработала головой, что та, казалось, вот – вот у нее отвалится.
«Мои блядешки просто дуры. Ни одна из них так классно не работает, как эта скромница, кроме Танечки, конечно. Эх! Молодежь! И чему ее только в школе учат?!- думал Полынцев, собрав в кулак всю свою волю, чтобы преждевременно не слить ей в этот алчущий рот. А она, поняв это, стала вдруг так глубоко заглатывать его член, что он, казалось, вот-вот проткнет ее горло и выскочит наружу. Затем она заработала с такой скоростью, что он испугался, как бы его орган не загорелся от такого энергичного трения. Она все-таки укатала его. Полынцев напрягся, выгнулся дугой. Он думал, что она отскочит, испугавшись его струи, но секретарша, преданно глядела в его посоловевшие глаза и усердно слизывала эту белую жижу.
- Что ты в этом находишь? – не удержался шеф.
- Немки говорят, что в этом зарыт секрет вечной молодости и красоты.
- И ты веришь в это?
- Кто его знает? – пожала она плечами, - но мне нравится это.
- То-то ты такая свеженькая в свои сорок, - съязвил он.
- Тридцать девять, - поправила она.
- Тут твой возраст роли не играет. Ты достаточно опытна в любви и тонко чувствуешь то, что надобно мужчине, не в пример тем дурам, которые в постели поворачиваются к мужчине попой.
- В попе тоже есть своя прелесть, - усмехнулась она.
- Не спорю. Особенно, если она такая, как у тебя. Короче. Произвожу тебя в ранг Первой сексуальной леди госпиталя.
- Долго же ты собирался…
- Не мог же я просто так сразу завалить на диван жену своего начальника. Он может обидеться…
- За него не беспокойся. Он в накладе не останется…
…На следующее утро, не успел Полынцев переступить порог своего кабинета, как на его столе зазвонил оперативный телефон. В трубке зарокотал басок шефа:
- Ну, как дела, дружище?
- Все нормально, товарищ генерал. Замечаний нет…
- Ты на меня не в обиде за разнос на прошлом совещании?
- Что вы?! Ваши ценные указания уже выполняются…
- Чудненько. Слушай. У тебя еще работает такая высокая брюнетка, медсестра из хирургического?
- Так точно!
- Пришли-ка ее ко мне вечерком, часиков этак в двадцать. Машина будет. Она неплохая массажистка. Что-то у меня радикулит разгулялся. А мою «Курочку», кстати, придержи у себя на пару часиков, займись там с ней чем-нибудь, отвлеки, чтобы она за меня не переживала.
- Есть!- радостно гаркнул в трубку Полынцев.
- Ну и ладушки! Будь, - трубка замолчала. Полынцев осторожно положил ее на аппарат, подумав: «Ай да Софочка! Ай да секретарша! Отстояла-таки любовничка, умница. Вот что значит, если женщина очень захочет. Надо будет вечером ее как следует отблагодарить, - улыбнулся Полынцев, и почувствовал как его неуемный орган стал наливаться могучей силой.

Эдуард Зайцев