Улыбаясь, посмотрела на сына:
- Ну как?
- Не хуже, чем у Таньки, - сын засмеялся и встал в полуметре от Марины на колени, направив объектив на ее промежность. Вдруг протянул руку и завел два пальца в Маринино влагалище, чуть почесав верхнюю стенку изнутри в той точке, которую мама показала ему вчера, на треть от входа. Марина сладко вздрогнула и хихикнула.
- Мам, а ты у меня уже опять вся мокрая: и как там у тебя внутри интересно все-таки, - он дотянулся пальцами до шейки матки, и она сказала сладостное "М-м-м-м!".
- Интересно, говоришь? - чуть задумчиво сказала она. - Подожди, - встала и вышла к себе в комнату.
Сережка, уже увлеченный процессом съемки, снял и уход мамы, и ее возвращение через минуту с синим, явно медицинского вида небольшим пластиковым пакетиком в руках.
- А вот я сейчас тебе все-все покажу! Должен же ты у меня знать, как женщина устроена. Да и сама потом посмотрю заодно, все ли там у меня в порядке, а то уже год у гинеколога не была, может, все мхом заросло - Марина, смеясь, разорвала пакетик и достала из него сначала резиновые перчатки, небрежно отброшенные ей на стол, а потом прозрачное гинекологическое зеркало. - Прошлый год на профосмотр ходила, купила заранее, да забыла дома, пришлось еще один покупать. Как чувствовала, что для сына пригодится, - засмеялась она и уселась на край тахты с широко раздвинутыми ногами.
В возбужденное влагалище расширитель вошел, как по маслу, и Марина, закрепив ручку, откинулась назад.
- Гляди. И снимай, потом и сама погляжу, - засмеялась она.
Сережка включил подсветку на камере, и мамина заветная пещерка, широко раскрытая между пластмассовых, прозрачных стенок, засветилась розовым влажным перламутром. В глубине стал хорошо виден небольшой купол шейки матки с продолговатой дырочкой посередине, из которой выходила веревочка внутриматочной спирали.
- Ой, мам, а тут красиво: Это что за холмик? - Сережка, протянув палец, коснулся шейки.
- Это, сына, матка, ты в ней первые девять месяцев жил, - засмеялась Марина. - Ну, хватит, - зеркало все же несколько неприятно растягивало влагалище, и Марина вынула его из себя. - Как бы еще?
- Мам: а покажи мне, как ты с вибраторами играешь, а?
- С вибраторами? Ну, давай:
И Марина показала. С удовольствием. До самого оргазма, который, правда, получился так себе - слабеньким, но она не расстроилась - сегодня ей перепало и так столько, что дальше некуда:
Немножко отдышавшись, она посмотрела на сидящего рядом с ней на тахте с видеокамерой в руках сына.
- Ну, понравилось?
- Ага:
- А вот мне - не очень, с тобой куда как лучше, - и мама, засмеявшись, завалила сына на тахту, раздвинула его ноги и встала между ними на колени. - А ну-ка, снимай свой писюн. Пока сможешь, - и, все так же со смехом, заглотила уже ослабший было член Сережки сразу и полностью. Не вынимая его изо рта, подняла в объектив глаза и подмигнула, после чего занялась лакомством уже всерьез.
Сережка честно снимал почти до самого конца. Уже почти кончая, отложил так и не выключенную камеру в сторону, проследив, впрочем, чтобы мамина голова с его членом во рту осталась хоть более-менее в кадре, и положил руки маме на голову, ласково прижимая ее к своему паху.
А Марина, едва оторвавшись от только что выдоенного сына, плотно сжав улыбающиеся губы, показала ему глазами на камеру. Оказавшись в кадре, открыла рот и высунула язык: внутри все было белым от спермы Сережки, и она, кокетничая, проглотила все это и, облизавшись, вновь открыла рот, показывая, что в нем теперь пусто. Засмеявшись, сказала "Вот так!" , забрала Сережкины гениталии в горсть, чуть потрепала их, наклонилась, поцеловала и, довольная, улеглась рядом с сыном.
Сережка отложил выключенную видеокамеру и тоже расслабился, закрыл глаза. А мама, только что подзаряженная его энергией, спросила:
- Ну что? Теперь можно кино досматривать спокойно? - и, получив утвердительное "угу" , сняла магнитофон с паузы.
Глаз Сережка так и не открыл, и Марина решила, что ладно - если уж его такая откровенная порнуха сейчас не интересует, значит, на сегодня ему уже точно хватит. Поздно уже, пусть спит. В конце концов, кассету Лиде завтра отдавать не обязательно. "Или вообще перегнать ее на компьютер?" - вдруг подумала Марина, но оставила эту мысль. Нечестно.
********
Некоторое время на экране происходило, в общем, то же самое, что и раньше. Все съемки были в квартире Лиды, метки времени в нижнем углу экрана потихоньку приближались к текущему июлю.
И вдруг в очередном сюжете декорации сменились. На экране оказался песчаный берег озера, другого края которого было не видно. Камера развернулась, в кадр, метрах в ста от точки съемки, попала высоченная и густая живая изгородь, а потом - солидный двухэтажный дом с большой верандой, прикрытой от яркого солнца зеленым матерчатым тентом. На веранде стоял стол, за столом, как минимум полуобнаженные, сидели двое мужчин и женщина. Издалека было трудно понять, кто есть кто, но Лиду, по роскошной светлой гриве волос, и характерную борцовскую фигуру Николая Марина признала сразу. Третий мужчина был, судя по всему, повыше и помассивнее Коли.
"Ага, это их пресловутая дача" , - поняла Марина. Рассказов о ней от Лиды она наслушалась много, но бывать на ней не бывала.
Марина тут же поняла, что не бывала-то она, похоже, не случайно - ее, собственно, ни разу туда и не приглашали, хотя она не придавала этому раньше никакого значения. "Теперь понятно, почему не звали" - с удовлетворением подумала она.
Камера, опять развернувшись, двинулась в сторону берега.
Прямо на песке, чуть присыпав им ноги, лежали две обнаженные, если не считать светлых бейсболок, девушки. Татьяну Марина признала, разумеется, сразу. Вторая девушка, на вид чуть помладше Татьяны, светловолосая, худенькая, с небольшими грудками и широкими бедрами, чисто выбритым лобком, была ей незнакома.
За кадром раздался знакомый Андрюшкин голос:
- Эй, красавицы! Сиськи-письки
