Послышался негромкий щелчок… О, ужас! Он сфотографировал меня на камеру сотового телефона! Боясь остановиться и разозлить Равиля Маратовича, я продолжала работать ртом… Вскоре препод кончил мне в рот, после чего насухо вытер член о мои щёки и подбородок. – Хорошая соска! – похвалил меня он, убрав член и сев в потрёпанное кожаное кресло. Я осталась стоять на коленях. – Что стоишь? Вставай и раздевайся догола! – спокойно сказал он, немного помолчав. Я принялась медленно раздеваться – свитер, футболка, ботинки, брюки, трусики, и… (нет, только не это!), носки.
– Ого! – удивился препод, посмотрев на мои ноги и довольно улыбнувшись (мои ногти на ногах были аккуратно накрашены ярко-красным лаком; это очень нравилось и мне, и Антону, и я не стала смывать этот лак, одевая мужскую одежду – всё равно под носками ничего не видно!), - я, конечно, сразу, с первого занятия на первом курсе понял, что ты не мужик, а баба, но теперь… я вижу, что ты не просто баба, а настоящая бл*дь! – довольно сказал он, - тебе очень идёт этот лачок… как тебя звать-то? – Юра! – подавленно ответила я. – Какая ещё, в п*зду, Юра? Как тебя называют мужики, с которыми ты еб*шься? – засмеялся Равиль Маратович. – Юля! – поправилась я. – То-то!.. Ну-ка, повернись ко мне спиной и раздвинь булки! – своим обычным бархатным голосом сказал он. Я послушно подчинилась. – Ни х-х-х*я себе! – изумлённо протянул физрук, - да у тебя тампон в дупле!... У тебя чё, шалава, месячные, что ли? – удивлению препода не было предела. – Н-нет, - нерешительно попробовала оправдаться я, - я… просто… чтобы трусики не испачкать! – Трусики?! Испачкать?!... То есть как… твоя дыра уже даже не закрывается?... Повернись ко мне рожей-то, когда я говорю с тобой! – возбуждённым голосом сказал Равиль Маратович, и я, обернувшись, увидела, как под его тренировочными штанами топорщится вновь восставший конец.
- Так что, не закрывается? – не отставал мой мучитель. Я отрицательно покачала головой. (Это правда – мы с Антоном так часто занимались любовью, что мой сфинктер был сильно растянут, и дырочка никогда не могла закрыться плотно сразу после этого. Сперма вытекала и насквозь могла промочить трусики; поэтому я всегда, собираясь выходить из дома, вводила себе тампон.) Равиль Маратович довольно улыбнулся. Встав с кресла, он прошёл в дальний угол тренерской и открыл ключом узкую дверь. – Иди сюда, потаскуха, - спокойно, почти ласково позвал он меня. Я подошла. За дверью оказался небольшой санузел – пожелтевший унитаз и ржавый душ. В помещении пахло плесенью и сыростью, плитка на стенах уже местами отвалилась, открывая взору неровную цементную массу. – Иди, вытащи затычку и подмойся хорошенько… вы*бу тебя… так и быть! – сказал он, ущипнув меня за ягодицу…
В душе я извлекла тампон и тщательно подмылась. Выйдя, я насухо вытерлась брошенным мне чистым полотенцем. – Вставай “раком” к столу, девочка… да булки раздвинь пошире! – строго сказал преподаватель. Я подошла к преподавательскому столу, и, раздвинув руками ягодицы, нагнулась, прогнув спинку и оперевшись грудью о стопку каких-то тетрадей, лежащих на столе. Спустя мгновение вновь послышался щелчок камеры… Наконец, моей дырочки коснулись пальцы, смазанные чем-то холодным и скользким – Равиль Маратович готовил меня к тому, чего я уже сама, в глубине души, хотела. Вскоре пальцы оставили в покое мой анус, и на их место пришёл член. Аккуратно вползая в мою норку, он не причинил мне ни малейшей боли, и я облегчённо вздохнула, убрав свои ладони с ягодиц. – Уже кайфуешь, сучка? – довольно сказал мой препод, войдя полностью и похлопав меня по попке…
Наращивая темп, он начал двигаться не только вперёд-назад, но и немного вверх-вниз, порой чуть приседая и поднимаясь. Постепенно я стала подмахивать и постанывать, закусив губу; мои ноги стали слабеть и дрожать, и волна наслаждения медленно стала растекаться внутри меня… Я кончила немного раньше физрука, и обмякла на столе, а он ещё несколько мгновений добивал моё тело твёрдым, как арматура, членом. Выплеснув фонтан спермы в мою кишку, препод замер, а потом, погладив меня по спине, стал медленно выходить. – Классная ты девушка, Юля! – добродушно сказал он, когда член с чавкающим звуком покинул мою пещерку (опять послышался щелчок фотокамеры), - “ладно… можешь разогнуться!” Я разогнулась и повернулась к Равилю Маратовичу. Физрук, спрятав член в штаны и наклонившись, собирал с пола мою разбросанную одежду. Собрав, он сложил всё в полиэтиленовый мешок и запер на ключ в душевой. – Побудь пока здесь… только не вздумай испачкать тут что-нибудь своим дуплом! – строго сказал мой преподаватель, погрозив пальцем, и вышел из тренерской, заперев меня снаружи. Я, совершенно голая, осталась стоять посреди небольшой комнатушки…
Вообще-то в тренерской было тепло – работал обогреватель, но стоять босыми ступнями на холодном кафельном полу было неприятно. И всё же я не решалась никуда сесть – сперма медленно вытекала из моей дырочки, и я очень боялась что-нибудь испачкать. Наконец, я решилась встать коленями на сиденье стула… - Милый Антошенька! Прости меня, если сможешь… - стучала в голове одна только мысль. Неудивительно – мы три года уже были вместе, из которых два с половиной жили как муж с женой. Я обожала его всем своим существом, поддерживала домашний очаг - ходила за покупками, наводила порядок, вкусно готовила для него… За последние два года не было ни одного случая, чтобы я не кончила с ним уже через несколько минут. Часами я могла делать ему, уставшему с работы, массаж, целовать всё его большое божественное тело – мой нежный язычок давно изучил там самые потаённые уголки.
Лаская ртом его анус, я могла уже через минуту вызвать у него каменную эрекцию, даже после пяти эякуляций Я была идеальной женой – страстной и ненасытной самкой в постели, верной подругой в тяжёлые минуты, и наивной, скромной девушкой, находясь рядом с ним в общественных местах. Разговаривая с ним по вечерам по мобильному, я с первой фразы могла понять, всё ли хорошо у него, или, наоборот, сплошные проблемы на работе. Если у него был тяжёлый день, я приглушала свет в квартире, молча целовала его у двери и помогала снять обувь… так же молча кормила его ужином… потом мы полуложились на диван, и он
