в замке и постигать воинскую науку у наставников, а также часто наведывался в частные покои Лорда. Слуги, приносившие туда напитки, рассказывали, что Верховный рассказывает Сьереллу о тактике и стратегии, об устройстве государства, о международных отношениях и прочем, а тот внимательно слушает. Слуги, убиравшиеся в покоях Лорда, могли рассказать немало интересного о подозрительного происхождения пятнах на простынях после этих визитов. После обучения Сьерелл остался в замке, на положении личного убийцы и правой руки Лорда. Поначалу ходили сплетни о том, что Сьерелл прыгнул в постель главы клана только чтобы усыпить его бдительность и отомстить за казненного отца, однако тот служил верой и правдой, и в итоге сплетни утихли. Кроме фанатичной преданности и статуса любовника Верховного Лорда Сьерелл был еще известен жесткостью, холодностью и умелостью в своем ремесле убийцы. Такой будет держать отряд орков в ежовых рукавицах.
В своих личных покоях Верховный Лорд как раз оправдывал ходящие про него сплетни, запустив руку в длинные шелковистые волосы Сьерелла, нетерпеливо расстегивающего на нем камзол. Эльфы были практически одного роста, но Сьерелл казался немного тоньше, может из-за того, что был еще юношей по эльфийским меркам, а Раудагнар – взрослым мужчиной. Черты лица Акэша тоже не успели еще погрубеть, да и вообще он казался ожившей прекрасной статуей работы гениального мастера. Гибкое и сильное тело, но без узловатых выступающих мышц, красивое, но не женоподобное лицо, гладкая кожа, грациозные движения – понятно, отчего Верховный Лорд приглашал его в свои покои так часто. Сьерелл наконец закончил с камзолом Лорда, и принялся было за свой, однако Раудагнар привлек его к себе и впился губами в его рот.
***
Сьерелл Акэш.
Я служу Лорду Хашданкель’Валору, моему Рау, уже двадцать лет. И за все года службы самые сладостные для меня воспоминания – когда он крепко обнимает меня и страстно, как сейчас, целует. Рау единственный, в чьих обьятиях я могу полностью расслабиться, кому я отдаю всего себя без остатка. Я не помню своего отца, но знаю, что его казнили за преступление против лорда, и мне стыдно за него. Он нарушил клятву верности, ради своей выгоды поставил под удар не только клан, но и весь наш народ – ведь воспользуйся Альянс смутой и ударь крепость, она могла бы пасть. Я перестал желать мести тогда, когда впервые увидел Рау, и он спокойно и вежливо, как будто я вовсе и не сын предателя, обьяснил мне за что казнили отца. Я чувствовал себя уничтоженным: назови Рау меня наглым мальчишкой, накричи он на меня, выгони меня к чертям собачьим – и то было бы легче. Я попросил прощения у Рау от всей души, и за преступление отца, и за то, что десять лет я копил гнев и лелеял планы мести, и хотел уйти, намереваясь покончить с собой от стыда. Но он удержал меня, обнял за плечи и предложил остаться.
Рау заменил мне собой отца, но при этом вел себя как мой старший друг, всегда находил для меня время, отвечал на мои бесконечные вопросы и никогда не злился. То, что мы в конце-концов оказались в постели для меня было только логичным продолжением нашей дружбы – Рау давно уже стал самым близким для меня. Я помню, как это было – он обнимал меня крепко, но бережно, его горячие губы прижимались к моим, а его язык хозяйничал в моем рту, а я не знал, как правильно отвечать на поцелуй, поэтому только держался руками за его плечи и старался погладить его язык своим. Потом я отчаянно смущался своей наготы под его взглядом и не знал, куда деть руки, а он неторопливо открывал мне все тайны интимных ласк, пока я задыхался от наслаждения.
Но сейчас все по-другому. Я своим весом вынуждаю его лечь на спину, прерываю наш поцелуй и медленно исследую его тело губами и языком. Я знаю каждый дюйм, и на вид, и на ощупь, и по запаху, и по вкусу. Провожу языком по его уху красивой заостренной формы. Никто не знает этого, но Рау называет меня «хэсси», «возлюбленный», и я таю каждый раз, когда он выдыхает это слово мне на ушко. Я не удерживаюсь и выдыхаю прямо ему в ухо, Рау фыркает и пытается прижать меня к себе, но я уже ласкаю языком чувствительную ямочку него за ухом, и он расслабляется. Я перехожу на его шею. Если целовать ее слишком нежно, то будет щекотно, поэтому я вылизываю ее, покусываю, и вбираю губами немного кожи, как будто хочу оставить ему на память знатный засос. Рау изворачивается, недовольно шипит и шепчет что-то вроде «Вот я сейчас доберусь до твоей задницы». Это наша любимая игра – я лежу сверху на нем и пытаюсь оставить засос, а он изворачивается и пытается воздать мне тем же. Но на этот раз я покорно оставляю его шею и короткими поцелуями перехожу к груди.
У Рау очень маленькие соски, почти не выделяющиеся рельефом. И еще они совсем не чувствительны к моим ласкам. Рау говорит, это потому, что когда-то у него вся грудь и живот были обожжены вражеским заклинанием, но регенерирующее заклятие восстановило всю кожу, а нервную ткань полностью восстановить не смогло. Еще у него на груди есть шрам от удара саблей – такие остаются, когда маг с регенерирущим заклятием находится не сразу. Тогда, с ожогом, ему очень повезло, что магичка стояла как раз рядом с ним и исцелила его сразу же. Обычно это редкость. Я провожу языком по его шраму и перехожу на живот.
Рау видимо понял, что я в настроении для долгих вдумчивых ласк, и лежит не двигаясь, только потяжелевшим дыханием выдавая свое возбуждение. Рау жилистый и подтянутый, поэтому у мышц живота красивый выступающий рельеф, и нет лишнего мяса, совсем не как у перекачанных орков или людей. Я тщательно обрисовываю языком все мышцы пресса, и когда Рау расслабляется, внезапно фыркаю ему в пупок и коварно кусаю за бок. Рау сквозь смех грозит мне страшными карами, но я уже не у его живота и даже не на кровати.
Я стою на коленях перед его ложем и мой язык ласкает его ступни. Это часть моего коварного плана по возбуждению Рау – ступни это его эрогенная зона, особенно свод стопы и между пальцами ног. И пока Рау не успел меня сцапать и отшлепать за укус, я ласкаю каждый палец на его ноге, щекочу языком нежные и особо чувствительные местечки между пальцами, а потом перехожу к другой ступне, при этом уперев первую себе в грудь. Не знаю почему, меня очень возбуждает вот так стоять перед Рау на коленях, с его ступнями у себя на груди, и видеть, как ему нравятся мои ласки. Может этим я показываю, что я ему принадлежу, что он мне дорог.
Как я и ожидал, Рау окончательно возбуждается от вылизывания ступней. Пора переходить к десерту. Рау все еще в штанах, поэтому я сначала трусь щеками и губами о твердый бугорок пониже пупка, а он снова запускает руку мне в волосы, треплет их и прижимает меня крепче к этому бугорку, намекая, что ждет большего. Я покусываю его через штаны, и повинуясь его воле снимаю их с него. Член Рау уже более чем в полной боеготовности, и я сначала облизываю его по всей длине, не обращая внимания на головку, чтоб подразнить его. Целую и внутреннюю часть его бедер, облизываю и посасываю его яички. Рау раздвигает ноги, чтоб мне было удобнее, и я сразу же этим пользуюсь – целую перемычку между яичками и анусом, еще одно чувствительное место. Рау рефлекторно вздрагивает и постанывает, для меня нет музыки слаще, и я вылизываю и целую это место с утроенной энергией, не забывая задевать языком и сам анус. Сморщенное темное кольцо мышц, то место на теле Рау, куда я смею прикоснуться только языком. Я знаю, что Рау никогда и никому не позволял себя трахать – он предпочитает брать, а не давать, и к тому же никогда не потерпел бы подчиненной роли. В наших отношениях отдаюсь я, и это логично и прекрасно.
Я вылизываю каждую складочку ануса, но рука Рау в моих волосах недвусмысленно ведет меня выше,