Долгих десять секунд тетка то поднимала глаза к потолку, то блуждала взором по комнате, и, наконец изрекла: "Я накажу тебя ремнем! Я считаю, что это справедливо, если уж ты не хочешь, чтобы об этом узнала мама". Я снова испугался - ремнем меня не наказывали уже лет шесть, да и до того никогда не пороли по-настоящему, и я не знал, смогу ли я терпеть боль. А кричать в присутствии девчонки, пусть даже и тетки - это недостойно. Колеблясь, я вспомнил о матери, о каре, которую могла придумать она - и согласился.
"Значит, так. Я возьму свой ремень из брюк - он узкий и гибкий, из хорошей кожи, ты надолго его запомнишь. А сейчас - на колени!" Я опешил от удивления, и тетка повторила: "На колени!". Ничего не понимая, я все же опустился на колени - я ведь понимал, что виноват, но такого ритуала наказания тогда я не знал. А Юля, казалось, была в своей стихии - она вытащила ремень из собственных брюк, сложила его вдвое и несколько раз сильно взмахнула им в воздухе - со свистом. Мне снова стало страшновато. "Ты провинился и будешь наказан. Я хочу, чтобы ты понял, в чем твоя вина, и больше так не делал. Сейчас я начну наказывать тебя, и прекращу только если признаешься мне, в чем твоя вина" , - это уже начинало походить на игру и завлекало меня. Вот только свист ремня и боль, обжегшая ягодицы, были настоящими. "Раз" , - сказала Юля и, выждав несколько секунд, вновь со свистом опустила ремень на мои, прикрытые только трусами, ягодицы: "Два". Когда через несколько минут она сопроводила очередной!
удар словом "Четырнадцать" , мне уже было совсем не до шуток - я был готов закричать от боли. "Прости," - сказал я, стремясь предупредить пятнадцатый удар, но Юля даже не повела бровью - и вновь ремень обжег мои ягодицы. Я зашипел от боли: "Юля, прости меня! Я лапал твою грудь - прости!" Но тетка смотрела на меня не видящим взором: "Шестнадцать!". "Юлечка! Родная! Прости меня!"
"Семнадцать!" - новый удар, и первая слеза брызнула из моих глаз. "Юля! Я без спросу стал приставать к тебе! Прости меня, пожалуйста!!!" - я вложил в эти слова мольбу, однако тетка, словно не слышала меня, размеренно отсчитывала удары: "Восемнадцать, девятнадцать, двадцать". После двадцатого мои глаза уже были мокрыми, на двадцать втором я ойкал, а на двадцать пятом - заплакал. И Юля тут же отбросила ремень в сторону: "Ну же, Андрюшка! Ты неправильно повел себя и наказан, но я же твоя тетя, родная тетя. Я тебя люблю. Вставай и иди сюда". Я медленно поднимался с колен, а она продолжила: "Ты наконец-то понял, в чем была главная ошибка. Ты не спросил у меня разрешения. Но я же должна воспитывать тебя и помогать тебе - я бы помогла, надо было просто попросить меня. А теперь - иди сюда".
Когда я приблизился, Юля неожиданно обняла меня и нежно привлекла к себе: "Глупый мальчишка! Я всегда о тебе позабочусь, я хочу, чтобы тебе было хорошо". И с этими словами она взяла меня одной рукой за затылок и притянула к своему лицу: "Вот, это для того чтобы тебе было легче мне поверить".
Продолжая медленно притягивать меня к себе за затылок, Юля приоткрыла рот и немного наклонила голову влево. А когда наши лица разделяло всего несколько сантиметров, она вдруг нежно поцеловала мои губы. Еще в детстве, мама делала так пару раз - целовала меня после наказания, и я сперва не удивился. Но тут:
Взяв меня второй рукой за подбородок, тетка приоткрыла мне рот и проникла туда языком. Наши языки встретились: Это было неописуемо - мой первый взрослый поцелуй. Совсем скоро я почувствовал сильнейшую эрекцию - вставший член уперся в Юлин живот. Но она продолжала целовать меня, и, оторвавшись от моих губ только через несколько долгих минут, спросила, указав рукой на член: "Ты ведь этого хотел, да, Андрюшка?". Я мигом сконфузился, однако она продолжала, как ни в чем не бывало: "Так надо было просто попросить меня. Я же твоя тетя".
***
Какое-то время после этого наши отношения не менялись. Вернувшиеся с охотбазы родители ничего не заметили, разве только что я стал немного послушнее. Но часто вечерами, когда их еще не было дома, Юля поцелуем и обжиманиями заводила меня до предела, и я онанировал. Она, как я понимаю, тоже - зачем же иначе и она скрывалась в ванной после наших игр? А в декабре история стала развиваться дальше.

Зарисовка пятая. Юлины губы. Продолжение.

Тетка научила меня целоваться - как я узнал потом, весьма неплохо. Поцелуи доставляли мне огромное удовольствие, но все равно хотелось большего. Ощущения от онанизма притуплялись. Кроме того, тетка при наших играх всегда оставалась в трусах, а я думаю, не надо объяснять, как мне хотелось увидеть ее без них. Словом, с каждой следующей "игрой" мои попытки подлезть ей под трусы становились все заметнее, но Юля всегда пресекала их.
В один из будних дней Юля не пошла на занятия - осталась дома, а я прогулял занятия в школе. И вот мы вдвоем до самого вечера, часов до семи, когда должны вернуться с работы родители. Мы занимались домашними делами. Вскоре я почувствовал желание и по нашему уговору сказал об этом тетке. Только сегодня я начал по-другому - безо всякой игры, будничным тоном я попросил ее снять трусики (как я говорил, когда мы были дома вдвоем, Юля обычно одевала только трусики-панталончики и майку) . "Тебе опять хочется?" - лукаво улыбнулась Юля: "иди сюда, я помогу тебе".
Но я твердо решил добиться своей цели: "Я хочу поглядеть на тебя без трусиков". "Но зачем" , - снова улыбнулась Юля. Меня было уже не смутить - за это время я привык к нашему общению в интимной сфере: "Мне интересно! Посмотреть у тебя между ног".
"Но ведь ты уже видел, разве не помнишь, Андрюшка?"
"Тогда, в ванной?" - быстро сказал я: "Это совсем не то, Юля. Я хочу видеть перед глазами. Мне интересно, как вы, девочки, устроены там. И ты, моя тетя, обещала мне помогать".
***
Это сейчас я понимаю, какой бред я нес, и как играла со мной взрослая восемнадцатилетняя девушка. А тогда - все было за чистую монету. Эх, счастливое было время.
***
"Я тебе уже говорила, что лазить в трусы родной тете неприлично! Я и не сниму их! А если ты еще раз скажешь мне это - я накажу тебя, и мало тебе не покажется! Ты меня понял?!"
Но я и не думал защищаться, я нападал: "Ты же обещала! Обещала мне все рассказывать и показывать! Я должен знать, что там у девочек!"
Юля опять улыбнулась: "Ну и почему ты пристаешь с этим ко мне? Почему, допустим, не к маме?". Заметив ужас на моем лице: "Ну, я же тебе говорила - найди себе девочку из своего класса и приставай к ней!".
Но я не сдавался и продолжал напирать. И тетка неожиданно уступила: "Иди за мной! Я покажу тебе" - и направилась в комнату родителей. Там она усадила меня на их широкую кровать, а сама полезла в шкаф. Я недоумевал, а она вынула оттуда видеокассету и засунула ее в видик, а затем уселась рядом и нажала "play". Еще минуту я ничего не понимал, а потом пригляделся к экрану: "История О". Если кто не знает, это классика эротического жанра. Очень скоро на экране я увидел - крупным планом - девушку без трусов, раздвигающую ноги. Юля нажала на "паузу" : "Вот, гляди. Ты же этого хотел?".
Я, наверное, хотел не совсем этого, но все же увиденное меня завораживало - член стоял как кол. "Ты теперь знаешь, как мы, девочки, устроены там. Мой долг исполнен?" - словно в шутку спросила она. Вместо ответа я вновь потянулся к ее трусикам: "Умоляю, покажи мне это".
"Зачем, ты же уже все видел?" - Юля явно забавлялась со мной. "Дай мне посмотреть и потрогать, Юля, умоляю тебя!". "Нет, и не проси, я же говорила тебе - неприлично