Видеокассета была самой обычной, черной, без каких-либо надписей. Марина вставила ее в лоток магнитофона, позвала сына:

- Сережка! Пошли, я от тети Лиды принесла фильм, который обещала!

Уютно устроилась на широкой тахте, подобрав под себя ноги. Округлые, чуть полноватые коленки оказались довольно далеко от края легкого халатика.

Тринадцатилетний Сережка, почти прыжком преодолев расстояние от кухни до тахты, привычно устроился тут же, положив голову на маму чуть выше крутого бедра.

Марина села с плотно сжатыми ногами на диван. "Ну, где вы мои, годы спортивной гимнастики" - подумала она, и медленно подняла сжатые ноги. Выглянула из-за них: Сережка сосредоточенно снимал. Завела руки за бедра, раздвинула половые губы, засмеялась и, насколько позволяла поза, повертела попой: потом, убрав руки, медленно развела ноги почти на шпагат, опять пальцами раскрыла свой бутон и медленно опустила ноги на пол, согнув, но не сводя их.

"Да и не только руками: А сынка-то - ишь, шустрый какой. Подожди, может, будет тебе и белка, будет и свисток" , - подумала Марина, но вслух Сережке пока обещать ничего не стала. Ее увлекала игра, правила которой на данный момент знала, как ей казалось, только она сама.

- Ну, пуговка - не проблема, - и, приподняв голову сына, расстегнула две пуговицы на животе, раздвинула полы халата и положила голову Сережки на обнажившуюся кожу. - Так лучше?

- Ага, мам: так гладко, мягко: тепло, - Сережка потерся щекой и ухом о живот, прикрыл глаза. Но тут же опять их открыл: