Реклама на портале

Карелин стоял возле койки, на которой извивался в безумной агонии пристегнутый ремнями мальчик. Запястья уже стерлись в кровь, он все рычал словно загнанный зверек. Из-под белой пижамы соблазнительно проглядывало юное тело.
Карелин уже давно развелся с женой, его работа отнимала слишком много времени и очень сильно отразилась на его психике. Дома он нередко устраивал погромы и бил жену. И вот, наконец, она не выдержала и подала на развод. Он так сильно переживал из-за развода, что внутри у него что-то сломалось, после чего он больше не мог разговаривать с женщинами. Но природа твердила свое, от недостатка секса он нередко прибегал к мастурбации и просмотру порно. И все чаще стал засматриваться на своих пациенток, сумасшедших девочек, бьющихся в истерике. Останавливало его лишь одно, а именно беременность, потому все его фантазии оставались лишь в его голове, пока однажды его взгляд не остановился на таком же соблазнительном мальчике с длинноватыми волосами. Пристегнутый к кровати мальчик, выгибался настолько сексуально, что Карелин возбудился. Юное девственное тело мальчика, враждебное, непокорное, но красивое и изящное манило Карелина. Тогда и случилось то, что изменило всю жизнь врача психиатрической лечебницы. С тех пор Карелин не упускал из виду ни одного красивого мальчика. Чувствуя власть над ними, он мог творить все что угодно. Ему так нравилось причинять им боль, процесс лишения девственности доводил его до исступления, он считал, что чем больнее мальчику, чем громче он кричит тем больше он принадлежит ему. Кровь играла одну из важнейших ролей в этом «ритуале», Карелин намеренно не использовал смазку, имея просто гигантский размер, он получал безумное наслаждения, когда разрывал своих жертв.
Дан рычал, словно одержимый. Мальчик совсем не различал миры, которые путались в его голове и реальность, по крайней мере, врачам так казалось. Карелин устроился между его пристегнутых ножек и положил руки на его бедра. Мальчик тут же соблазнительно выгнулся и начал биться в приступе безумия.
- Ну что же ты так недружелюбно? – Карелин запустил руки под пижаму своей жертвы. – Больно будет совсем не долго. Покажи мне свои сосочки.
Карелин задрал его пижаму, что бы разглядеть его юную грудь. Она была идеальна: сквозь белую до прозрачности кожу проступали аккуратные ребра, но прекраснее всего были светло-карие кружочки.
- Какой ты у меня красивый! – Карелин обжег их поцелуями и поиграл с каждым языком.
Дан начал выбиваться с новой силой, нечаянно ударив своего истязателя плечом.
Карелин тут же сжал нежный сосочек мальчика пальцами и завернул. Дан закричал от ужасной боли и по его щекам покатились слезы.
- Так-то лучше, лежи смирно, ты в моей власти! – Карелин чмокнул больной сосочек своей жертвы, которая только вздрогнула, не смея шевельнуться. – Хороший мальчик!
Карелин приспустил штанишки пижамы своей жертвы.
- Сейчас я отстегну твои ножки, но если дернешься, я сделаю тебе еще больнее. Ты же не хочешь, что бы тебе было больно?
Глаза мальчика, в которых стоял лишь туман, в ужасе распахнулись. Карелин отстегнул его ножки и начал стягивать штанишки, обнажая прелестные ножки Дана. Затем он стянул с него трусики и облизнул губы, любуясь юным худеньким телом своей жертвы. Рука Карелина скользнула между ножек мальчика, ощупывая его между ягодичек.
- Девственник! – торжественно произнес Карелин.
Ножки Дана толкнули его в грудь, пытаясь сбросить с себя истязателя. Карелин схватил их и с силой раздвинул так, что бедняжка закричал и прогнулся от боли.
- Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! - Карелин спустил штаны и начал проталкивать свой гигантский инструмент в нежную плоть мальчика.
- Нет..нет… - вырвалось из груди Дана.
Карелин погладил его бедра и остановился и улыбнувшись снова занялся уже возбужденными прелестными сосочками. Затем его рука скользнула между округлых ягодиц мальчика, и два пальца проникли в его плоть. Дан выгнулся и закричал, пытаясь оттолкнуть Карелина, чем больше протолкнул его пальцы в свою девственную плоть.
- Умничка моя! – Карелин начал растягивать пальцами свою безумную жертву. -Мой котик, потерпи… у меня не маленький инструмент даже для разработанного мальчика, а ты девственник.
Дан зарычал и снова начал биться в приступе.
- Давай же, мальчик мой! Ты такой тугой и узенький, давай помогай мне, умничка! – Карелин начал поглаживать свой член. – Красивый ты у меня.
Карелин вынул пальцы и овладел своим пленником, со всем присущим ему зверством. Дан закричал и выгнулся от боли. Крики мальчика музыкой разлились в голове Карелина. О этот крик! Крик боли и безумия, крик отчаяния, последний крик девственника. В своем извращенном сознании Карели их коллекционировал. Этот крик оказался самым сильным и прекрасным, крик ласкающий слух, надрывный и пылающий, его невозможно забыть, он настолько очарователен и совершенен, что Карелин вздрогнул от эстетического шока и начал толкать изнутри его создателя как можно глубже и сильнее. Дан кричал и выбивался, дрожащие ножки пытались оттолкнуть истязателя. Кровь закапала на простыню. Нежное тело не выдержало такой жестокости и начало кровоточить. Карелин терзал его как сумасшедший, наслаждаясь страданиями бедняжки. Когда он наконец выбросил в оскверненное тело струи своего семени и замер, Дан безжизненно упал на кровать и закрыл глаза.
Карелин провел ладонью по мокрой от крови простыне.
- Теперь ты мой! – он перевел взгляд на Дана.
Глядя на его прелестные глаза, на измученное тело, на окровавленную простонь, Карелин почувствовал жалость. Ему, впервые, стало кого-то жаль. И вот тогда он понял, что хочет его не как жертву, что он хочет от него взаимности.

***
Отрывки из дневника Карелина

Каждый день, каждую ночь я занимался с ним любовью, возбуждая его так, что он дрожал от желания. И вот он мой, его тело любит меня и желает каждую секунду, но душа его меня ненавидит и проклинает. В приступах безумия мой ангел бросается на меня, рычит, начинает царапаться и кусаться, но я просто прижимаю его к себе и целую в прекрасные губы, тогда он расслабляется и дарит мне свою ненормальную искреннюю улыбку.

Он двигается как аутист, говорит отрывисто и невнятно, все его тело враждебно сжимается от любого прикосновения. Но я люблю его. Люблю как никто другой, люблю больше всего на свете. Его глаза не сияют как солнце, они сверкают в ночи, когда луна отражается в них. Тьма его черных волос затмевает ночь, сердце его стучит сбивчиво, то стихая, то взрываясь в груди. Когда его девичьи руки оплетают мою шею, а лепестки-губы касаются моих, когда наши тела сливаются воедино, а стоны в унисон, я настолько счастлив, что хочу умереть. Он не любит меня, но позволяет любить себя мне, его истязателю и врагу, его любовнику и губителю.

Мой бедный сумасшедший мальчик, его с детства мучили в психиатрических лечебницах, кололи множеством игл, били током это нежное юное тело, предназначенное для ласк и сладострастия.