Глава тринадцатая

После такого полового акта физически я чувствовать себя стала намного лучше, а баня, а затем пара бутылок самогонки принесенные Светланой вообще привели меня в чувство, ослабили гнетущее воспоминание, прошедшей ночи, совершенно отбили желание ехать домой.
Витя все время упрашивал, чтобы я родила ребенка, но внутренне уже мною было принято решение сделать аборт. Все его уговоры были тщетны, я только кивала головой, улыбалась на его слова. В понедельник иду к гинекологу и все, забываю это, как кошмарный сон. Но все получилось несколько по-другому, как я хотела.

Уже вечером у Виктора пропал интерес к этой теме, больше о будущем ребенке мы не говорили, да и его местные друзья пришли к нему (а может ко мне) в гости. Их было пятеро. На внешний вид самому старшему из них было не более шестнадцати лет. Они с любопытством рассматривали меня, их глаза были полны страстью и похотью к моему телу. Был ли кто-нибудь из них со мной прошедшей ночью, я не могла сказать, но по их горящим глазам было видно, что они все знают о происшедшем ночью на сеновале. Только их деревенская скромность и уважение старших не позволяло им вести со мной по-хамски, задирать платье, лезть в трусы, лапать сиси, предлагать вступить в половой контакт.

Мы сидели в беседке, и пили принесенное ими вино, закусывая сочными, спелыми яблоками, ведя непринужденный разговор, иногда скрашивая его анекдотами. Витя обнял меня, ласкал грудь, изредка целуя в ушко. Его руки бесстыдно бродили по моему телу, как бы показывая всем присутствующим, что это его тело и никому он не позволит его трогать. Когда его ласка становилась очень откровенной, моя рука пыталась предотвратить её, а губы беззвучно шептали:
- «Витя, не надо, на нас же смотрят. Я же не деревянная»
Но это его нисколько не останавливало. Он даже пытался расстегнуть мне бюстгальтер, благоразумно одетый мной, но у него из этого ничего не вышло. Если честно сказать, то эти ласки под взорами страдающих юных глаз, разжигали в моём чреве такой пожар, что я могла отдаться любимому у них на глазах. Как приятно, когда смотрят на тебя пожирающее мужские глаза, раздевают, снимают платье, белье, страстно ласкают тело.

Да, напротив меня, сидела Светлана, облепленная юношескими руками, с задранной юбкой, из-под которой, пока ещё не наступили сумерки, между расставленных ног сверкали рыжие волосы. Её футболка, то задиралась вверх, обнажая белоснежную грудь с возбужденно торчащими сосочками, то благодаря её усилиям спускалась вниз. Она была в прострации, полностью отдалась во власть похоти. Её слабое сопротивление было направленно только на то, что бы ещё сильнее разжечь страсть в юношеских телах. Но к моему удовлетворению я видела, что всё внимание было приковано ко мне, взрослой, роскошной самки. Лаская её, они представляли под своими руками моё тело.
То ли переполненный мочевой пузырь, то ли желание остаться с милым наедине заставило тихо шепнуть ему на ушко:
- «Витя, я хочу в туалет, проведи меня»
И вот нетвердой походкой с заплетающимися ногами мы направились в конец сада.

- «Витя, не пойду в уборную, там воняет. Давай здесь, за сараем, отвернись, а то я стесняюсь», - пробормотала я, поднимая подол платья и спуская трусы до колен.
Согнув чуть ноги в коленках, я присела, и тугая струя мочи ударила в траву, но тут, же потеряла равновесие и с оголенным задом, и бьющей из меня струей упала лицом в грядку.
Когда Витя помог мне подняться, то мое платье, тело представляло ужасное зрелище, я была вся в грязи.
- «На кого ты похожа. Но не расстраивайся, сейчас помою тебя, в бане ещё осталась теплая вода», - смеясь, произнес он.
В бане, когда он попытался с меня снять платье испачканное грязью, я стала капризничать:

- «Нет, не хочу, не раздевай меня. Там друзей твоих полный двор»
- «Нина, прекрати, снимай платье, раздевайся»
- «Нет, не буду…», - продолжала сопротивляться я, но тут, же получила оплеуху.
Это меня не только не отрезвило, но и вызвала желание унижения, подчинения молодому любовнику. И он это почувствовал…
Не говоря ни слова, он схватил за подол платье и с силой потащил его вверх, ткань затрещала. Испугавшись, что оно порвется, я прошипела:
- «Витя, ты что, прекрати, ты его сейчас порвешь!»
Но он продолжал тянуть его вверх и все мои жалкие попытки оказать сопротивление ни привели к успеху. Уже через какое-то мгновение я стояла перед ним в трусиках и лифчике, которые не только не скрывали прелести моего тела, но наоборот их подчеркивали.

Через обтягивающею прозрачную, черную тканью бюстгальтера, просвечивалось белоснежное тело грудей, увенчанное торчащими, возбужденными сосками в темно-коричневом ореоле. Казалось ещё чуть-чуть, и они разорвут её, вырвутся наружу. А черные гипюровые трусики обтягивали промежность, подчеркивая валики половых губ и расщелину между ними, усиливая их зрительное восприятие.
- «Давай дальше раздевайся сама, снимай трусы», - грозно произнес он.
Но я видимо продолжала свою игру, произнесла:
- «Ты что, мне стыдно. Как это раздевайся, ты, что с ума сошел. Я тебе в матери гожусь, а ты со мной так разговариваешь», - произнесла, берясь за резинку трусиков и подтягивая их как можно выше.

Они ещё сильнее обтянули промежность, более отчетливо вырисовывая её подробности.
Его пальцы проникли под ткань трусиков, прикрывающую животик, отчего она собралась в расщелине, между валиков половых губок и с силой рванул её на себя. Ткань затрещала. От неожиданности я чуть не упала на него, а они разорвались, оставшись бессмысленно висеть на талии, совершенно не выполняя свою функцию, не прикрывая промежность.
- «Ты, что дурачок. Зачем порвал. Ты их покупал мне. Я на тебя обиделась. Всё, еду сейчас же домой»
Ничего не ответив, он развернул мое тело и заставил наклониться вперед, упереться руками в лавку. Я этому совершенно не сопротивлялась, даже возможно ждала, когда он приступит к более решительным действиям, так как это зажимание на лавочке под взорами любопытных, страстных глаз меня завели до того, что внизу животика все ныло от желания принять любимую плоть.

И он оправдал ожидания, грубо разведя руками ягодицы и чуть замешкавшись, ввел во влагалище член. Особого труда ему это не составило, так как там уже давно всё было подготовлено. Мокрые, разгоряченные губки с радостью обняли и пропустили к входу в грот любви головку. Приятная, стальная, горячая, желанная плоть проскочила внутрь животика, задергалась, забилась, как пойманный воробушек в клетке, разнося приятную истому по всему телу.
- «Ой, как хорошо, какой ты молодец, Витенька», - прошептала, просовывая руку между ног и начиная ласкать клитор, теребя, прижимая его.

В ответ на мой шепот, он яростно задвигал бедрами, хлопая по ляжкам, как хлыстом. Под давлением его тела, я уперлась головой в подоконник окна предбанника, при каждом движении бедер, стукаясь об него головой. Бум, бум, бум, бум…
Его пальчики расстегнули застежку бюстгальтера, бретельки которого сразу же сползли по рукам и упали на лавку, а грудь с огромной радостью выскочила на волю, задергалась, запрыгала, закачалась, как две огромные гири. Он так сильно давил на меня, что через некоторое время я практически лежала на лавке, упершись в неё локтями, распластав по ней грудь, уткнувшись головой в подоконник, ребро которого причиняло мне некоторое неудобство.
- «Витя, мне так неудобно, ты меня раздавишь, мне больно»
Давление его ослабло, позволив мне, выпрямится, приподнявшись на руках. Но лучше бы я оставалась в прежней позе. Как только моё лицо поднялось на уровень окна, увидела, что из темноты на нас смотрят горящие мальчишеские глаза. Сердечко сразу же упало в пятки.

- «Витя, на нас смотрят», - с неподдельной дрожью в голосе произнесла я, ни сделав никакой попытки изменить позу или как-то прикрыть своё тело, болтающиеся в пятидесяти сантиметрах огромные груши грудей, перед широко раскрытыми юношескими глазами.
- «Пусть смотрят, что ты прямо, как девочка. Тебе разве неприятно, что десяток мужских глаз ласкают твоё тело, мечтают о тебе. Мне лично приятно, что я имею такую красивую женщину на глазах у посторонних.