-Кто вы? – трогая что-то рыхлое, закричал я. И тут же тихо спросил, - Вера, кто она?
-Это твоя новая учительница.
-Я твоя новая учительница по физкультуре, - не шевеля губами, сказала тетка и легла рядом.
Прижимаясь к ней, я не видел её тела, но ощущал наготу. Я накрывал нас одеялом, чтобы Верка не видела, эту мою измену. Но оно всё время спадало на пол, обнажая наши тела.
К тому же, потоки мыльной пены, вызванные моим трением об эту женщину, расползались по комнате, заполняя все видимое пространство. Её костлявые пальцы тисками сжимали мой член, из него текла эта пена. Тиски сжимались и усиливали давление. Головка синела, распухая до невероятных размеров.
И был взрыв.
-Теперь он мой, - прошипела учительница, купаясь в пене.
-Я этого и боялась, - из-за спины прошептала Вера, обнимая меня за плечи.
Появилась легкость, и мы полетели с ней по белым простыням облаков. Я хватал воздух как рыба, выброшенная на берег удачливым рыболовом. Воздуха было мало, но я не задыхался. Истома овладевали моим телом. Все куда-то пропали. Небо закончилось. Вокруг было сыро, толи озеро – толи баня. А снизу…
Сунув руку в трусы, и нащупав предмет, от которого исходила эта благодать, я знал, что вытекало из него. Было очень сыро. Наверное, я нацедил не меньше ведра. Что-то надо было делать. Что?
Когда безразличие уже подкрадывается, делать ничего не хочется.
-Хорошо-о-о! Да-а-а, - слышал я в ушах, или говорил себе сам, погружаясь окончательно в сон.

-Ванюша, пора вставать!
Отец сдернул с меня одеяло, и улыбка на его лице вдруг сменилась удивлением, а потом беспокойством. Я перевёл взгляд, куда он смотрел, на мои трусы. На черном фоне серыми разводами проступало заскорузлое пятно.
-Так вот что это за сон! – думал я, глядя то на пятно, то на отца.
-У тебя было так раньше?
-Нет, - почему-то с испугом сказал я.
-Тебе надо переодеться, - овладев собой, сказал отец и достал из рюкзака мои плавки, - а эти я постираю.
Я вдруг почувствовал неловкость, какой-то стыд, раздеваясь перед ним. Но, холодок непонятного страха не позволял мне, принимать решения самостоятельно.
-Подожди, - сказал он, когда я уже просунул обе ноги в плавки.
Взяв графин со стола, он смочил водой испачканные трусы, и, присев возле меня, стал протирать живот, ноги и член влажной тканью.
Ты должен делать так всегда, - отводя крайнюю плоть и очищая головку от белых комочков, скопившихся под кожицей, продолжил он, - гигиена половых органов превыше всего. Ты теперь не мальчик, но муж. В смысле, мужчина.
-Папа! А у меня могут быть дети?
Я видел, как он вздрогнул, и испытующе посмотрел на меня.
-При определенных обстоятельствах – безусловно!
-Один?
-Почему? Сколько захочешь.
-Почему у меня нет брата? Значит, ты больше не захотел?
-Как сказать, - отец задумался на минуту, - когда ты родился, я был на «седьмом небе» от счастья. Институт, работа, дела, мне хватало общения с тобой, с мамой. Казалось, ещё один ребёнок - рано. Теперь, кажется, что поздно.
-Ты больше не можешь? Ты уже прошел пять тысяч раз?
-Ты всё слышал? Мне надо было догадаться сразу.
Отложив трусы на стул, он посмотрел на меня. Я понял, что выдал себя. Увидев мое смущение, его взгляд прошел мимо и остановился на спущенных плавках. Натягивая их на место, он предложил:
-Давай, сын, сделаем так. Сейчас идём мыться и завтракать, а потом, на лодке и поговорим. И знаешь что, надо поменять простыни. Возьми их в шкафу.
Он обнял меня и поцеловал в щёку. Если бы он это сделал вчера, я сказал бы ему, что уже не маленький. Но сегодня, я хотел прижаться к нему, как к самому дорогому человеку. Я тоже хотел обнять его, но он заторопил:
-Идём.

День зачинался превосходный. Воздух набивал легкие, настоем разных трав. Зеркальная гладь озера расступалась под натиском лодки, отпуская, в бесконечное плавание, легкие волны. Я лежал на животе и, свесив руки за борт, скользил по, разбегающимся, зайчикам. Отец сидел на вёслах. Солнце припекало. Иногда, сорвавшиеся с вёсел, брызги охлаждали мою раскалённую спину.
Требовалось срочно окунуться. Перевалившись за борт, и не отпуская его, я опустился в прохладные воды.
Так мы добрались до «Черного камня», нашего привычного места. Здесь было удобно загорать и купаться. Мелкий золотой песок устилал небольшой пляж, уходя в глубь озера. А иногда, удавалось поймать одну – другую рыбёшку.
Необычно часто звонил радиотелефон, и отец вел, непонятные мне, разговоры.
-Мама передаёт привет, и жалеет, что не поехала с нами.
Я понял, что звонила мама, по голосу отца. До этого жёсткий, сухой, он стал мягким и родным. Видя его занятость, мне расхотелось возвращаться к утреннему разговору.
-Так, ты слышал всё? А, я думал, что ты спишь. Да, лишку мы вчера хватили.
-У меня болела грудь, - сказал я, ощущая себя виновным.
-Что же ты мне не сказал. А сейчас?
-Не болит, я себя хорошо чувствую, папа.
-Всё, хватит! – он выключил телефон и растянулся рядом со мной на песке, - Пять тысяч раз – это ни дни, ни годы. Их нельзя разделить на триста шестьдесят пять дней. Тебе почти тринадцать. Природа дала тебе мощную возможность, своего рода инструмент, доверяя твоему человеческому сознанию. И как всякий нормальный человек, ты не станешь разбрасывать свой инструмент налево и направо.
-Как же это мало, - думал я, только что испытавший это чувство, и пугаясь столь короткого срока, отведенного для него.
Подставляя спину под солнце, отец продолжил:
-То, что случилось сегодня с тобой, так же естественно как небо, песок, озеро. Бояться этого не надо.