ног, раздиравшей ее на сладкие клочки...

Серега, Сереженька...

...За окном мелькнула Валина остановка. Она встряхнулась, как собака - и поспешно вышла. Вновь, как и всю дорогу домой, прохожие уставились на нее, лысую и золотую, как на заморское чудо...

После фотосессии "позитиффщики" благодарили Валю - долго, витиевато, немного смущенно... Все они казались довольными, а Миша обнял ее и чмокнул в позолоченную щечку. Валя ощутила прикосновение его губ, как сквозь целлофан. Макс повел было ее в душ - но Валя отказалась, решительно направившись к своей одежде. Удивительно, но одеваться не хотелось - было желание пробыть всю жизнь голой, и никогда не смывать с тела золото...

"Позитиффщики" удивились, но Валя была непреклонна. Во-первых, она вновь была сильно возбуждена, и - если там, в ванной, наедине с Максом... при одной мысли об этом Валино лоно лизнула горячая волна, и Валя вздрогнула. Во-вторых... она ХОТЕЛА показаться позолоченной прохожим, а главное - Сергею. Она не представляла его реакцию, вернее - представляла шок, изумление, а потом... Потом - неважно, - пусть умрет на месте, увидев ее ТАКОЙ! Небось, на лысой не женился б...

Все это Валя, конечно, не стала говорить, а просто сказала - "я так хочу". Миша уважительно качнул головой:

- Ты - необычная девочка, Валь. Таких у нас еще не было. Спасибо тебе.

Валя натянула на позолоченные ноги колготки (одежда ощущалась сквозь краску, как через бумагу), потом надела бюстгальтер, майку, верхнюю одежду... Взяла у Макса флакон растворителя, чтобы смыть золото, обменялась координатами, - Валю еще и еще раз заверили, что она получит все фотографии до единой, - и... Миша проводил ее на улицу.

Там, у дверей, она столкнулась с первым прохожим, опешившим от Валиного вида («кто только не шастает в этой студии» - подумала за него Валя) ...Миша произнес напутствие:

- Иди с миром, Валя-Краля. Смотри - больше никому не показывайся голой! Кроме мужа...

И - Валя зашагала по тротуару, вызывающе глядя в глаза всем и каждому. Ветерок стал холодить лысину, краска стягивала кожу, мешая улыбаться, шевелить кожей на лице, - все это напоминало Вале о ее немыслимом виде, и ее энтузиазм постепенно сходил на нет...

...Валя подходила к дому. Она была пристыженным, уставшим, несчастным существом. Злость на мужа давно улетучилась... осталось потрясение от всего пережитого, неловкость за себя, за свой вид, и – страх, липкий, ползучий: примет ли Сережа ее, глупую, изуродованную? или предпочтет ей своих девок? Как рассказать ему, как объясниться?

Боже! Что она наделала...

***

ЭПИЛОГ

Лысину Валя сохраняла больше года; муж брил ее через день - эта процедура сразу стала для них интимным удовольствием, и муж всякий раз находил новые способы "сделать приятно" своей розовой девочке. Валя таяла и оплывала, как свеча, когда Сережа вмазывал ей в кожу на голове питательный крем, или проводил кончиком языка от затылка к макушке, или лил на нее тоненькую холодную струйку... Валина лысина оказалась сильнейшей эрогенной зоной.

Она просила его брить ей между ног, и эта процедура, повторяемая регулярно, скоро превратилась в захватывающую сексуальную игру: Сережа выкатывал компьютерное кресло на середину комнаты, усаживал туда голую Валю, а сам, полностью одетый, строгий и официальный, растопыривал ее лягушкой - "сиськи-письки торчком" (чтобы и вагина и анус были распахнуты), - привязывал ей руки-ноги к креслу, заклеивал рот, затем садился перед ней на скамеечку...

Бритье начиналось с легкого поглаживания от лобка к вагине, вокруг нее и дальше - к анусу. Потом Сережа густо клал крем, стараясь щекотать самые чувствительные места, потом ласкал вагину - вначале помазком, затем рукой. Нежный крем смешивался с Валиными соками, скользящие прикосновения к вагине, к клитору проникали все глубже, глубже, растворяя тело в сладкой испарине. Валя, привязанная к креслу, металась, ходила ходуном, хрипела и мычала... Затем наступал самый страшный момент: доведя ее почти до самого пика, Сережа вдруг прекращал ласки, отходил и глядел, как она мычит, виляет бедрами и умоляюще смотрит на него. После этого он подходил к ней сзади - и начинал водить кончиком языка по лысине, или поливать ее ледяными струйками из лейки, или мазать ее густыми холодными жидкостями – сметаной или вареньем...

Затем, полюбовавшись на мучения жены, он приступал к бритью. Все начиналось сначала. Брил он тщательно, не пропуская ни одного миллиметра, и Валя снова начинала метаться. Потом он вытирал ее - медленно и нежно, мягким пушистым полотенцем, - после чего начинался секс, либо обычный - тогда Сережа опускал кресло с Валей, становился на колени и входил в нее, - либо альтернативный. В таких случаях в ход шел Сережин рот, вибраторы и разные приспособления. Доведя жену до полусмерти чередой оргазмов, Сережа опрокидывал ее прямо с креслом вверх ногами - и онанировал, капая спермой Вале на лицо и на лысину.

От регулярных оргазмов хорошенькая Валя стала еще более розовой, пухлой и цветущей. Однажды она промаялась неделю, после чего набралась мужества - попросила, смущенно прячась Сегрею под мышку, пригласить на сеанс бритья ее подругу... Леночка оторопела, глядя, как связанная, немая Валя хрипит под ласками Сергея, смущенного и старательного, а потом – извивается под ледяным дождем, капающим ей на лысину... После сеанса Леночка, не в силах утерпеть, заперлась у них в душе, и через пять минут вышла оттуда мокрая и пристыженная... Валя пережила тогда оргазм невероятной силы - словно тысяча сладких радуг истекло в нее - но после этого они с мужем целую неделю стеснялись друг друга, и больше таких экспериментов не повторяли.

Постепенно Валя обновила "под лысину" весь свой гардероб и весь имидж, став из ладненькой паиньки - ультрасовременным экстравагантным созданием, полу-ребенком ("моя мальчишка" - восхищенно говорил Сергей), полу-кибер-женщиной - беззащитной, болезненно-сексуальной... Макияж Валя делала, стараясь повторить шедевр Макса, и получалось вполне прилично - во всяком случае, все были "в ауте", как Валя отмечала про себя. Она в самом деле оказалась необыкновенно привлекательной в таком облике - неожиданно для всех и для самой себя. На свежевыбритой головке муж рисовал ей разные рисунки - цветы, орнаменты, иероглифы, - в тон и стиль одежде, зарисовывая часто и лицо: на щеках появлялись цветы и узоры, вокруг глаз - бабочки и маски... Постепенно Валя перестала выходить, не подставив мужу свою розовую головку, а потом - и сама научилась рисовать на личике разные "фенечки", как она их называла. Лысина и шея оставались прерогативой мужа...

Муж красил ее с ног до макушки золотой, серебряной и другими красками, она красила его, и они занимались «цветной» любовью. После этих сеансов, доставлявших им особое, терпкое удовольствие, они лежали и вспоминали, как однажды, поздно вечером, в дверь раздался звонок...

Сергей, измаявшийся после ссоры с Валей - когда она исчезла на целый день, и телефон ее не отвечал, и... - бедный Сергей обзвонил уже всех подруг, готов был бежать, не зная куда, на поиски. Звонок подбросил его, и он рванул к двери, опрокинув табурет. Открыл ее...

А там... при тусклом свете коридорной лампочки - металлический, как в ужастиках, гуманоид - в Валиной одежде, леденяще похожий на Валю, - стоит, молча смотрит на Сергея... У Сергея ухнуло внутри, царапнула мысль - не сходит ли он с ума... - а гуманоид вдруг дернулся, надрывно разревелся и повис у Сереги на шее. Прошло несколько неописуемых мгновений, прежде чем Сергей вполне осознал, что это - всамделишняя Валя.

Сергей остолбенел, ничего не понимая, - его захлестнула горячая радость, что Валя жива и рядом с ним - но... Он онемел, прижимая Валю к себе, - из него рвался один большой вопрос, но он не знал, какие слова для него требуются, - и говорил - "Валюш... но как... что..." - щупал ее лысую, неживую на ощупь головку, холодел, - "Ты... что с тобой?.." Мозг буравили тысячи мутных догадок - самой вероятной из них была леденящая мысль о встрече Вали с инопланетянами и превращении ее в мутанта.

Валя, вжимаясь в Сергея, подняла заплаканное лицо - и вдруг неистово впилась ему в губы.