Реклама на портале

После ланча Френк заходит ко мне покурить. События сегодняшнего утра оставляют нас обоих в самом неопределённом и возбуждённом состоянии.
- Вот ведь, старина, - восклицает он, - ей-богу! у меня нет сил ждать до обещанного на завтра наслаждения с восхитительной Роузе. Да ведь вот ещё что беспокоит: нас так много, и где гарантия, что что-нибудь нас не разочарует? Нет, нет, это должно произойти непременно сегодня ночью, иначе я умру в ожидании. Её комната - всего лишь по другую сторону от моих сестер.
Я пытаюсь отговорить его от опрометчивого шага, ссылаясь на то, что, хотя она показала себя и возбуждённой и готовой, вовсе не бесспорно, что она готова так же быстро расстаться со свой девственностью. Однако, мои аргументы и рассуждения оказываются тщетными.
- Смотри! - восклицает он, открывая свои брюки и вынимая свой красивый рыжеволосый петух, - Сама мысль о ней делать моё колотьё готовым разорваться!
Вид этой его мужской силы, вскочившей и твёрдой как мрамор, трепыхающейся и словно готовой лопнуть от
вздувшихся вен; оказывается слишком захватывающим для меня, я теряю контроль над собой, вынимаю из своих губ сигарету и падаю на свои колени перед ним, целую, сосу, тру и играю с его восхитительным колотьём, пока он с восклицаниями, выражающими восторг, не изливается мне в рот, тогда как я нетерпеливо глотаю каждую каплю его обильной эмиссии.
Когда мы немного приходим в себя, то принимаемся обсуждать, какие планы на сегодняшнюю ночь лучше, тем более что я вознамериваюсь поиметь свою долю в предстоящем развлечении. Френк довольно охотно соглашается на это, оговорив непременное условие, что он первым пойдёт в комнату Роуз и уговорит её дать положительный ответ на его пылкое сватовство; и уж после того как всё вроде бы будет в порядке, я заявлюсь удивить их посреди их забав и поучаствую в их эротических шалостях.
После обеда мы направляемся в гостиную, где проводим довольно приятный вечер, оживлённый музыкой и пением. Заставив Френка переворачивать нотные страницы для Роузе и Полли, поющих "О чём говорят бушующие волны", Энни и Софи, открывая окно, шепчут мне:
- Мы хотели бы накоротке прогуляться в саду под лунным светом. Папа и мама отправляются в библиотеку поиграть в бридж, а Френк и Роузе навряд ли побегут за нами.
Итак, сделав несколько шагов, мы оказываемся на мягкой гравийной дорожке, где можно идти почти бесшумным шагом, и быстро спускаемся вниз по затенённой тропе. Я обеими руками обхватываю талии девушек, поочередно целуясь то с одной, то с другою. Скоро мы достигаем весьма удобного места, и инстинкт любви заставляет меня пригласить девушек в довольно тёмную, увитую зеленью беседку, и они, нисколько не колеблясь, туда направляются.
- Как чудесен запах жимолости! - вздыхает Софи после того, как я, увлёкши их обоих в угол и усадив рядом с собой, начинаю в тусклом мраке восхитительнейшее целование и нащупывание.
Игриво крутя своими пальцами в мягком её низу вокруг тесного гротика любви, а затем овладевая и им, я говорю:
- Да, но ваша милая кошечка гораздо сладше!
- О! О! Осторожно, дорогой Уолтер! - вздыхает она мягко, закидывая свои руки вокруг моей шеи.
- Позвольте мне поцеловать её так же, как я это сделал сегодня утром с Энни. Это доставит вам, моя маленькая балунья, такое удовольствие! И вообще, здесь, в темноте, чего робеть или стыдиться? Спросите свою сестру, разве это не было восхитительно?
- О! позволь ему, дорогая Софи, - присоединяется к моим уговорам Энни, - ты испытаешь нечто такое, что случается наверно только на небесах.

Убеждённая таким образом, она позволяет мне задрать её одёжки и откинуть себя назад в угол. Но это не совсем устраивает Энни, не желающую быть обделённой в игре. Так как она вся горит от возбуждающего ожидания, то нет никакой трудности в том, что заставить её стать на колени надо мной, поскольку я откидываюсь на спину вдоль всей длины лавки, и собственноручно освободить моё нетерпеливое колотьё из тесноты моих брюк. Я начинаю сосать и гамюшировать Софи, чувствуя, как милая Энни завладевает моим петухом ради собственной особой выгоды.
- О! позволь мне целовать тебя, дорогая Софи, помести-ка свой язык ко мне в рот! - говорит Энни, осёдлывая меня и пряча мой возбуждённый любовный движок в собственной истосковавшейся лощине.
И начинает восхитительную скачку Святого Георгия. Я же одной рукой крепко сжимаю ягодицы младшей девушки, а правой нахожу её маленький жёсткий клитор и потираю его, чтобы увеличить возбуждение от похотливых движений своего языка в её девственный пиздёнки.
А Энни в безумии чувственного удовольствия подпрыгивает вверх и вниз на моём уколе, время от времени на мгновение останавливается, чтобы с изящным удовольствием побаловаться укусом дьявола, искусством которого она уж чересчур скоро, вроде бы, овладевает: складки её влагалища в самой восхитительном манере сжимаются и пульсируют вокруг моего вспухшего колотья.
Софи вся трепещет, возбуждённо извиваясь непосредственно над моим ртом, а я языком вылизываю её девственные расходы, стекающие в виде густых, точно сметана, выделений.
- О! О! О! - только и вздыхает она, с нежной импульсивностью обнимая и целуя Энни. - Что это, дорогая? Я задохнусь сейчас, Уолтер. Из меня что-то вытекает! Это так восхитительно! О! Что сейчас со мной будет?
В этот момент я и Энни встречаемся в точке расплаты, после чего погружаемся в восторженное любовное полузабытьё. Обе сестры почти падают в обморок на моём обессиленном теле.
Когда мы немного приходим в себя, я сажусь между нежными сёстрами. Софи, закинув свои руки вокруг моей шеи, осыпает меня пламенными поцелуями и шепчет в ухо:
- Это было такое удовольствие, милый Уолтер. Так вот что значит любовный восторг! А что делала Энни, раз она столь же возбудилась, как и я ?
- Разве вы не догадываетесь, дорогая? - отвечаю я, беря за руку и помещая её на своего всё ещё хорохорящегося петуха. - Это с ним она играла.
- Но как? - шепчет невинная девочка. - Она же все время очаровательно целовала и сосала мой язык и, кажется, как будто бы не могла даже оторваться от меня хоть на один миг.
- Она держала эту мою игрушку в своей пиздёнке, моя дорогуша, и скакала вверх и вниз на ней, пока все мы в одно и то же время от удовольствия не упали в обморок. В следующий раз и у вас будет настоящий урок любви, а Энни, не будет ревновать. Не так ли, драгоценная моя?
- Нет, нет, - соглашается Энни. - Мы все должны быть свободными и без ревности наслаждаться всеми играми любви. Интересно, как в это время идут дела у Френка с Роуз. Надо поторопится назад домой.
- Мне хотелось бы получить больше разъяснений относительно искусств любви, - заявляет Софи.
- Ну что ж, придётся отложить это до другого раза. Вернуться домой мы должны все, охладив свои желания.
А дома мы застаём Френка, повторяющего утреннюю игру гамаюшированием Роуз, пока Полли вышла из комнаты.
Рыжеволосая красавица покрывается румянцами, внезапно опустив свои одежды при нашем появлении, и темно-красная краска стыда на её лице пропадает только после того, как Энни со смехом успокаивает её:
- Чего уж там? Мы и сами в том же самой манере только что наслаждались.
- О! Конечно, я понимаю, что это неприлично для всех нас, - восклицает Роуз. - Даже чересчур. Но кто может противиться обжигающим прикасаниям такого статного молодого парня, как ваш брат? Он был настолько дерзок, что подверг в сладостный трепет всё моё существо.
И начинает петь "Это дурно, но хорошо".
Раздаётся звонок к ужину, и, после легкой трапезы все мы расходимся по нашим комнатам.
Френк приходит ко мне, чтобы выкурить по сигарете и выпить по стакану грога прежде чем отправиться на покой.
- Всё в порядке, старина! - восклицает он, садясь и закуривая. - Я упросил Роузе позволить мне целовать все её прелести. А сделать это лучше всего в её собственной комнате, там уж никакая одежда не причинит нам неудобств. Она сперва малость возражала, но наконец согласилась не запирать дверь,