Но самым примечательным и оттого еще более волнующим была другая черта творения - на рисунке была изображена она сама. Да, может, немного идеализирована: грудь чуть больше, бедра чуть шире, но спутать нарисованную женщину с кем-то другим было невозможно.

Поначалу Ирина очень оскорбилась - кто посмел? Что это за разврат? Но гнев быстро стих, сменившись непонятным волнением, открывающим ворота в темные глубины ее души. А оттуда неслись ответы, рожденные ее вторым глубинным "я".
- А что тут такого? - словно задавало вопрос ее проснувшееся подсознание. - Очень красивый рисунок, и очень правильно тебя здесь нарисовали.
- Да, - мысленно соглашалась Ирина - рисунок и вправду выполнен талантливой рукой. Нежные, плавные, но четкие изгибы смогли отобразить саму сущность женщины в ошейнике. И, как услужливо подсказывало ни за что не хотевшее умолкнуть подсознание, эта сущность была ее собственной.
Ирина работала в фирме начальницей одного из отделов, и у нее был собственный отдельный кабинет. Потому никто не мог увидеть, как ладонь женщины пропала под юбкой, как длинные пальчики, миновав трусики, принялись гладить распаленное влагалище в безнадежной попытке остановить нахлынувшую похоть, как рот приоткрылся в поисках глотка свежего воздуха для задохнувшейся от страсти женщины.
"Кто же это нарисовал?" - спрашивала себя начальница, пытаясь хот так отвлечь свои мысли от каскадов эротических образов. Мужики отметались сразу - слишком уж на них непохоже. Остаются женщины. Но кто?
Вообще-то сомнений не возникало - это была Вика. Та самая Вика, которая недавно пришла в ее отдел и перевернула все вверх дном. Та, кто на всех смотрела сверху вниз с плохо скрываемым призрением. Весь отдел ее дружно не возлюбил за такое поведение и часто намекал об этом начальнице. Но Ира не могла ничего поделать, объясняя это тем, что, мол, работница она умная и хорошая, да и премию они в прошлом месяце получили благодаря ее проницательности, а, если учесть, что она у руководства на хорошем счету, то тут уж просящие уходили ни с чем - против правды, как говорится, не попрешь. Но была еще одна причина, о которой начальница не говорила никому - когда Вика смотрела на нее своим уничижающим взглядом, она сразу увлажнялась. Ира пыталась с этим как-то бороться, но ничего не помогало: полный презрения взгляд серо-стальных глаз, казалось, проникал в самые ее сокровенные тайны, видя ее насквозь, залезая в самые глубины ее "порочной" натуры. "А потому, кроме как с презрением, эти красивые глаза и не должны на нее смотреть" - так считала начальница, оправдывая вызывающие взоры своей подчиненной. Откуда взялась подомная мысль Ирина не знала, но была подсознательно уверена, что это так и есть, что в свою очередь заставляло начальницу еще сильнее выделять смазку, а потом стыдиться своей реакции. Надо сказать, что стыд лишь усугублял возбуждение до неимоверной степени - хоть на стенку лезь.

Ира не находила себе места. Длинные ноги так и норовили сами упасть на колени, спина призывно прогнуться, а задница похотливо оттопыриться - все как на рисунке. И без того слабая воля женщины почти покинула ее, грозя оставить тело на растерзание собственной похоти. Перед глазами все плыло, в висках стучало кузнечным молотом.
Находясь в полной дезориентации, женщина не сразу поняла, что с ней произошло. Кто-то, подойдя сзади, крепко ухватил ее за растрепавшиеся черные локоны и резко потянул вниз, от чего Ирина повалилась на пол. От неожиданности она даже не успела пикнуть. Неизвестный навалился сверху, срывая с начальницы одежду. Ира отбивалась, как могла, но все ее движения были какими-то вялыми и совсем бесполезными. Тело отказывалось повиноваться своей хозяйке, скорее даже наоборот - оно помогало нападавшему. Очень скоро женщина лежала на полу голышом, упершись лицом в пол и боясь шелохнуться, повсюду валялись рваные куски ее одежды.
- Вот теперь ты на своем месте, шлюха! - подошва с острым каблуком сильно придавила голову женщины, не оставляя той никаких шансов обернуться или хотя бы кинуть взгляд на Вику. То, что это была именно Вика, Ирина не сомневалась. Ее властный голос с переливами надменности и презрения, от которого ей хотелось мигом раздеться и броситься в ноги, вымаливая прощение, что не сделала так сразу, при первой же встрече, спутать с любым другим было невозможно.
Сознание того, что она теперь в полной власти девушки, которая всем своим поведением доказала, что Ирина для нее не больше, чем грязь под ногами, интриговало неимоверно. Никакой мысли о сопротивлении не возникало в миленькой головке женщины, тело само покорилось чужой воле. Возбуждение нарастало. Оно еще больше усилилось, когда свистнула плеть, и хлесткий удар настиг обнаженные ягодицы.

- Ох! - сорвался приглушенный стон с влажных губ женщины. В нем было отражено все: боль, унижение, страх, радость и экстаз.
За первым ударом последовал второй, третий, четвертый. Ирина не могла понять, что с ней происходит. С одной стороны было больно, когда жесткие тонкие ремешки плетки, со свистом рассекая воздух, секут ее покорно отставленный зад. Кстати, когда она успела поднять свою попу навстречу плети, Ирина вспомнить не смогла. Но с другой+. С другой стороны ей все очень нравилось. Нравилось, что она обнаженная лежит на полу перед властолюбивой молодой девушкой. Нравилось, что эта самая девушка пригвоздила ее ногой к полу и порет ее, словно провинившуюся суку. Сама плеть, и унизительный звук соприкосновения оной с ее задницей рождал в женщине бурю приятных эмоций и желание, чтобы это продолжалось как можно дольше, а так же все возрастающую и ноющую тяжесть в животе.

Порка продолжалась. Из-под спутанных черных волос, разбросанных в беспорядке по полу, то и дело доносились стоны удовольствия: "Да! ДА! Еще! Ах!" Нога Вики уже не давила голову к полу, а лишь мягко касалась нижней части спины - вечная поза победительницы над побежденной. Тем не менее, Ира даже не попыталась подняться, хотя ее никто не держал, и продолжала покорно принимать наказание.
Вскоре девушка прекратила экзекуцию, любуясь на творение рук своих. А любоваться было чем: покорно отставленный зад женщины был весь красным, изумительно контрастируя с белоснежными бедрами, внутренняя сторона которых была мокрой от сочившейся из влагалища смазки. Несколько капелек даже успело сорваться на пол.

- Встань на колени, потаскуха! - последовал жесткий приказ тихого властного голоса. Ирина быстро выполнила то, что было велено. "Боже, что со мной происходит!? Почему мне так нравиться ей подчиняться? И почему меня это все так заводит?" - вопросы один за одним вспыхивали в помутненном разуме женщины, (естественно, оставаясь без ответов) пока она, позорно дрожа от возбуждения, ждала своей участи, стоя на четвереньках. Позади она слышала медленное перестукивание шпилек по паркету, отражавшееся в сердце начальницы гулким эхом. Из сердца этот стук растекался приятной дрожью по всему телу, особенно уделяя внимание окаменевшим соскам и набухшему клитору. Создавалось ощущение, что сама Вика ходит своими шпильками по ее эрогенным зонам. Сейчас, сейчас должно произойти что-то очень важное, казалось Ирине. Может самое важное событие в ее жизни.

Мощный рывок за волосы, и голая женщина на ногах, между которыми так и бушует пламя. Красивые заплаканные глаза в упор смотрят на свою мучительницу. Вика предстала во всей красе: черные кожаные по колено сапоги на платформе с невозможной высоты шпильками, обтягивающий темно-красный корсет с осиной талией, обтягивающие по локоть перчатки под цвет сапог и длинные распущенные прямые волосы, бордовым водопадом ниспадающие чуть ниже плеч - настоящая госпожа из порнофильма.
Ледяной взгляд голубых глаз всматривается в свою жертву, на лице торжествующая ухмылка.
Ирина не знала, откуда у Вики такой наряд, не знала, где она его хранила и когда успела надеть, так же как и не знала, что Вика может быть столь ослепительно красива. Ее наряд особенно подчеркивал стройность атласных бедер, высокую девичью грудь, белоснежную кожу, красивые тонкие, но крепкие руки, которые столь многое могут дать вожделеющей рабыне! Зато она знала другое - теперь она изменилась: с этой минуты она перестала быть добропорядочной женой и матерью любимой дочери, перестала быть уважаемой начальницей для своих подчиненных и перспективной управляющей для своих работодателей - она стала настоящей рабыней, рабыней без всяких уступок и оговорок - похотливой самкой, ждущей приказов своей госпожи.
Между тем умелые пальчики, обтянутые тонкой