Тамара переехала в Москву вместе с двухлетней дочерью в 1995 году. Ее муж куда-то исчез сразу после рождения ребенка, и все эти долгие, холодные и голодные два года Тамара перебивалась как могла случайными заработками, стараясь не очень влезать в пенсию своей матушки. Потом она получила письмо от своей двоюродной тетки, в котором та писала, что может приютить ее на некоторое время в своей новой квартире в Москве. В письме говорилось о том, что земляки помогут ей найти работу, она сможет снять себе отдельную комнату и встать на ноги. Понимая, что жизнь в Москве сытая и богатая, Тамара тут же собралась в дорогу и уехала, взяв с собой небольшой чемоданчик и укутанную дочь.
В Москве она некоторое время жила у тетки и ходила работать на овощной рынок поблизости, вырывая по полчаса, чтобы прибежать домой и накормить дочь. Ее красота тут же привлекла к себе внимание многих мужчин, торговавших на рынке. Даже славяне, продававшие с грузовика картошку, заигрывали с ней. Неизвестно, как долго бы все это продолжалось, если бы она случайно не познакомилась с Отари. Это был очень богатый грузин, наверное вор в законе, судя по тому уважению с которым с ним разговаривали местные бандиты. Отари снял для нее двухкомнатную квартиру в районе Строгино, и, устроив небольшую прощальную вечеринку для своей тетки и нескольких торговцев-сменщиков с рынка, Тамара переехала вместе с дочерью в отдельную квартиру.
Она прекрасно отдавала себе отчет в том, кем она становится. Быть любовницей и содержанкой богатого и влиятельного человека – это примерно на полпути к обыкновенной проституции. И то, и другое сводится к продаже своего тела. Надо сказать, что ее тело можно было очень дорого продать, если оценивать его на аукционе для богатых и высокопоставленных господ, наподобие Отари. Если в честном состязании тугих кошельков добиваться обладания ею. Будучи среднего роста, Тамара имела очень стройную фигуру и длинные ноги. Ее прямая спина и величественная походка наводили на мысль о профессиональных занятиях балетом. Но она никогда не занималась балетом. Еще в юном возрасте, когда ей было всего четырнадцать или пятнадцать лет, у нее выросла большая грудь. Это стало постоянным источником ее смущения, а также вечным раздражителем для всего мужского пола, от подростков ее возраста, до седых, степенных стариков, прогуливавшихся по бульварам Тбилиси. Кормление грудью дочери нисколько не испортило великолепную форму двух полных, грушеобразных, наполненных до тугости грудей с большими плоскими коричневыми сосками. Собственно, ее прямая походка с твердой, как доска, спиной и была вызвана значительным весом ее плавно колыхавшихся сосцов. Отари, несмотря на свой возраст под пятьдесят, был во власти комплекса похожего на неосознанное стремление к матери, только со значительным сексуальным подтекстом. Именно поэтому он был сразу покорен полной грудью Тамары и пошел даже на то, чтобы сделать ее своей постоянной любовницей.
Он приходил к ней не чаще двух раз в неделю. Его слабости и пристрастия скоро стали известны Тамаре и она удовлетворяла его, как никакая другая любовница, несмотря на то, что их встречи носили мимолетный характер. Хотя они имели обыкновение раздеваться догола при занятиях сексом – за чем он, собственно говоря, и приходил - Отари никогда не выключал свой сотовый телефон и мог ответить на звонок в разгаре любовной страсти. Тамара же из-за особенностей его предпочтений в сексе никогда особенно не возбуждалась, не говоря уже об оргазме.
Отари пришел к ней около семи вечера. Сначала, как всегда, обе комнаты осмотрели двое телохранителей, бывшие чемпионы страны по боксу. Тамара чуть-чуть сморщила нос, наблюдая за тем, как они заглядывают за занавески и смотрят под кровать. Кровать была американская – уотербед – и заглядывать под нее не имело смысла, так она плотно стола на полу всем кирпичом своей массивной конструкции. Она не любила спать в ней из-за неприятных ассоциаций и уходила в комнату дочери, где они спали обнявшись на диване. Заглянув в холодильник, (Идиоты! - подумала Тамара) охранники вышли на улицу, и через три минуты вошел мрачный Отари.
- Ра мохда? – спросила у него Тамара по-грузински. Но Отари всегда приходил к ней мрачным, и на вопросы о том, что случилось, ничего не отвечал.
Он тут же направился в ванную и включил там душ. Тамара уже ждала его, поэтому была одета лишь в легкое шелковое кимоно, едва доходящее до ее круглых и мягких колен.
Через некоторое время из ванны вышел Отари, запахивая на ходу широкий махровый халат. Для начала он уселся в велюровое кресло и набрал чей-то номер телефона. Разговор проходил по-русски. «Ну так, харашо, дарагой, буду тебя ждать!», сказал Отари и отключил мобильный телефон. Он поднял свои немного усталые глаза на любовницу и их взгляды скрестились. Из огромных черных глаз Тамары исходило холодное пламя. Она потупила взгляд и потянула за пояс кимоно. Легкая шелковая ткань скользнула на пол. Женщина осталась в одних узких черных трусиках, выгодно подчеркивающих ее фигуру, походящую своими крутыми изгибами на колбу песочных часов.
Несколько шагов к креслу, тяжелое покачивание ничем не прикрытых тяжелых грудей, и она уже на коленях перед пожилым и усталым бизнесменом, которому больше подошел бы глубокий сон, чем активные занятия любовью. Иногда она думала, что он приходит к ней лишь для имиджа – у такого богатого человека должна быть очень красивая любовница. Тем не менее, за шесть месяцев их «совместной» жизни у них выработалась некая рутина, и Тамара прекрасно знала с чего ей начинать.
Под махровым халатом в окружении седых и темных волос, его пенис лежал мягким клубком на мохнатом бедре. Тамара несколько раз лизнула по темной коже ствола, затем осторожно оттянула двумя пальцами крайнюю плоть и взяла головку в рот. Когда его член стал достаточно твердым, она начала глубоко заглатывать его, так что головка уходила прямо внутрь ее горла, а свернутые колечком губы почти достигали морщинистого кошелька мошонки. Отари издал гортанный звук, что-то вроде одобрения. Тогда она свела вместе свои полные и мягкие груди и поместила его блестящий от слюны член в узкую расщелину между ними. Отари откинул голову назад и полностью отдался умопомрачительному ощущению. Некоторое время она медленно массировала своими крупными белыми грудями его напрягшийся член. Дыхание грузина начало понемногу учащаться. Он приподнял голову и с видимым трудом открыл налитые кровью усталые глаза. Тамара пристально смотрела ему в лицо, ее прямой немигающий взгляд был почти дерзок. Отари слегка заерзал в кресле, он не должен был еще кончать, она явно торопила события. Наконец она прекратила размеренные движения и выпустила его член из мягкого, теплого плена. Тамара встала и подошла к столику у огромной, занимающей почти треть комнаты, кровати. Из верхнего ящика она достала небольшую плоскую баночку с вазелином, открыла ее и положила крышечку рядом с баночкой. Обеими руками она быстро стянула свои черные трусики и присела на корточки боком к своему любовнику. Проведя указательным пальцем по желтоватой массе, она осторожно завела руку со смазкой за спину и начала медленно втирать мазь между ягодиц. Отари сидел весь багровый от напряжения, его орган слегка вздрагивал от напряжения. Обычно он просил ее повернуться спиной, чтобы не пропустить возбуждающего зрелища, но сейчас он просто сидел мешком в кресле и довольно громко сопел. Тамара набрала еще немного вазелина на средний палец и медленно ввела его в теплую кишку через размякшее кольцо ануса, стараясь пронести всю смазку на кончике пальца внутрь. Она уже привыкла это делать, поэтому с некоторого времени это даже начало доставлять ей удовольствие. Атари начал гладить свой член, полностью закрывая кожей надутый каштан головки, и затем медленно оттягивая крайнюю плоть к корню.
Тамара легла прямо на пол и закинула свои стройные ноги к голове, легко приняв что-то наподобие стойки на плечах. Пышная копна черных волос разметалась по светлому ворсу ковра. Ее мягкая грудь почти закрывала ее горло, а слегка согнутые в коленях ноги расходились, как ножницы, в разные стороны. Теперь у Отари был прекрасный вид на ее поросшую редкими курчавыми волосами промежность и – подобно брильянту в оправе – блестящую ямку слегка открытого сфинктера. Отари медленно подошел к стоявшей на плечах в неестественной позе девушке и обеими большими пальцами раздвинул ее белые ягодицы. Анус слегка подмигнул ему, сжавшись, а затем вновь медленно, как цветок, раскрыл свой бутон. Без лишних приготовлений Отари наставил багровую головку к