Вадим ворвался в мою жизнь стремительно. В один день мы стали приятелями, друзьями, соратниками и, как теперь модно называть, любовниками. Хотя последнее определение, относилось не к взаимоотношениям, как у мужчины и женщины, но только к естественному желанию и удовлетворению физических, чисто возрастных, потребностей. Голубизной это не отсвечивало, но доверительные и добрые отношения присутствовали в полном объёме.
Наше знакомство состоялось в школе на первом же уроке, где мы сели за одну парту. Для меня это была новая школа.
Рассчитывая переехать к концу года на новую квартиру, отец перевел меня в эту школу поближе к будущему жилью. Но планы сменились, отчасти из-за гибели Севы.
Гена, «Рыжий», после несчастья сильно запил. Дела на базе пошли плохо. Всё сразу стало разваливаться и ломаться. Через год «Рыжий» с женой уехали на родину. Я их больше не видел. А ещё через месяц «Дом рыбака» продали новым владельцам.
Отвлекаясь на базу, отец практически не занимался квартирой. Мы не смогли переехать до Нового года. Из-за различных проблем новоселье откладывалось неоднократно.
В восьмой класс я пошел в новую школу. Больше года мне приходилось мотаться с окраины города в центр на занятия. Но знакомство с Вадимом скрашивало это неудобство и с лихвой компенсировало мои трудозатраты на дорогу.
-Денисов, Иван! – учитель дошел до моей фамилии.
-Здесь! – вставая из-за парты и оглядывая класс, ответил я.
-Садись, - предложил он и стал читать список класса дальше, - Денишин, Вадим!
-Я здесь! – проурчал мой сосед по парте, вставая в полный рост.
Вот мы и познакомились.
На уроке он был верх прилежности и внимания. На перемене с первых же слов, мы разговорились как старые друзья. Он располагал к себе и притягивал не понятным мне образом.
Мягкий в общении, он был мягким и физически. Не то, что бы упитанный, но толстенький мальчик ростом чуть ниже меня. Пухлые щечки, наметившийся животик. В общем, рост не соответствовал объемам.
Не знаю, может быть по этому или из-за чего-то другого, друзей в классе у него не было. А мне он сразу пришёлся по душе. И увидев мою заинтересованность в нем, он ответил мне тем же.
После третьего урока нас отпустили по домам.
-Ты что будешь делать?
-Не знаю, - ответил я Вадиму, - мне ещё ехать до дома больше часа.
-Пошли ко мне. Вон моя квартира.
Он указал на окно в соседнем доме на первом этаже. Решив, что дома так рано мне делать нечего, я согласился.
Дверь в квартиру находилась под лестницей, ведущей на верхние этажи. Скорее всего, это была «черная» лестница, по которой хозяйки выносили мусор. Подстать лестнице была и квартира, разве что отдельная. Узкий коридорчик имел три двери и проем. Одна дверь была входная, сразу направо сдвоенная дверь в комнату, дверь в малюсенький туалет и проем в кладовку, в которой размещалась кухня. Окна комнаты и кухни выходили во двор против нашей школы. Высота подоконников доходила до колена взрослого человека. Поэтому пол в квартире был ниже уровня земли. Скорее это был полуподвал. На всей квартире лежала печать веков, что стоял этот дом. Ни какие косметические ремонты не могли исправить её бедственного положения.
И в этой квартире жили люди.
Заметив моё неодобрение от жилья, он весело предложил:
-Не обращай на это внимание, мы привыкли с мамой. Когда я вырасту, я куплю себе другую квартиру на двадцатом этаже с ванной, горячей водой, из трех комнат – мне, маме и мастерская.
-А где твоя мама?
-На работе. У неё график по двенадцать часов. Она медсестра. Зато в выходные мы с ней вместе.
Было заметно, что достатка давно не было в этом доме. Но уют и тепло его обитатели передали этим стенам, этой обстановке. Его не портила даже куча заготовок для моделей самолетов, устроенная в углу комнаты одним из её постояльцем. Вадик увлекался моделированием.
И ещё, он увлекался онанизмом. Испытывая угрызения совести, думая, что делает что-то противоестественное, что один такой на всем белом свете, он продолжал свои занятия почти каждый день.
Начал Вадик свои упражнения в десять лет. К тринадцати годам это получалось само собой. Предмет его внимания, наливался соком и мог стать предметом гордости, если бы проводились конкурсы на самый стройный, самый красивый мужской орган. Особенно он был красив, когда из, гордо поднятой, головки вылетала перламутрово-белая струйка, идеально белая и на огромные расстояния.
Всё это я разглядел потом, когда год за годом после уроков или на большой перемене мы бежали в его комнату, что бы вновь отпустить на свободу, рвущихся из нас сперматозоидов.
В тот первый день мы начали увлеченно работать над новой моделью самолета с бензиновым моторчиком. Я уже изрядно устал, выпиливая и оттачивая деревянные детали будущей модели, когда заметил, что Вадик работает в трусах. Точнее в плавках, обтягивающих его.
Занимаясь десять лет плаванием, я не любил носить плавки вне бассейна или другого водоема. По началу, тренер заставлял нас переодеваться в свободные шорты или трусы. А потом, это вошло в привычку. Мне нравилось, когда у меня всё было свободно. И в одежде я предпочитал свободный, несколько мешковатый, стиль.
Поэтому, меня сначала удивило это обстоятельство, плавки вне бассейна, а уж потом я увидел формы, скрывающиеся под этой тканью. А дальше, понял, что открыто, разглядываю его, и, что на моих штанах начинают изменяться контуры объекта ниже пупка. Когда Эрос завладел моим телом, я просто взял и сдернул с Вадика плавки.
Мы устроили возню. Я был физически крепче, да и воздействие моих рук на его член, с еле заметными волосиками, сделали своё дело. Возбуждение охватило его. И, поддаваясь эрекции, он сдался.
Пока я раздевался, он раскидывал диван, на котором, видимо, спал, показывая мне свою пухлую, безволосую, белоснежную попку. И мне захотелось в неё проникнуть.
Впервые общаясь с другим человеком, он не знал соглашаться или отказываться от такого предложения. Скорее всего, что бы ни обидеть меня, он согласился.
-Больно! – вскрикивал он, когда я пытался силой затолкнуть ствол своей «шишки» в его дырочку.
Я вновь надавливал на него, но что–то жесткое, непреодолимое вставало на моём пути.
-У тебя крем есть?
-Детский, - ответил Вадим, выпрямляясь и поворачиваясь ко мне.
-Давай его сюда.
Он прошел к комоду и