РЫБАЛКА.

Казалось, что до места мы не доедем.
Старенький «Гранд» кидало на ухабах, а его мощный двигатель надсадно гудел, проворачивая все четыре колеса по разбитой лесной дороге. Свет фар не всегда успевал выхватить из темноты очередную «неприятность», и она била по колесам и кузову. Двести километров шоссе были позади, оставались последние десять по проселочным дорогам. Как назло, тихий солнечный день сменился проливным дождём с порывистым ветром. Дорога всё время пыталась увезти в сторону, и нам дважды приходилось возвращаться, после неверно выбранного направления.
В одну из таких ошибок в свете фар мелькнул, размытый дождём, образ машины и человека. Мы уже разворачивались, чтобы вернуться на основную дорогу, и, если бы не этот маневр, вряд ли, их заметили.
Человек подошёл к машине с моей стороны, и я приоткрыл окно.
-Вы не могли бы подбросить меня до шоссе? У моей машины «полетела» шаровая опора. На автобусе я доберусь до ремонтников.
Мужчина был не высокий, но, как модно сейчас говорить, крупных размеров. «Толстый», я прозвал его так, был мокрый, думаю, насквозь. Несуразная для этих мест шляпа, легкий плащ, костюмные брюки и туфли говорили о том, что он не относится к группе рыболовов – охотников.
-Вот заехал полюбоваться природой, погода какая была чудная! Здесь где-то не далеко должно быть озеро. Хотел взглянуть. Я остановился в пансионате «Дубки».
Всем своим видом, он извинялся за причинённые нам неудобства.
-Вы писатель?
-Да. А как вы догадались? – «Толстый» стряхивал с себя воду, садясь на заднее сидение нашего автомобиля.
-Это пансионат Союза писателей.
-Верно. Вот дали путевку на неделю, а в номере не сидится. И такая погода. – Он опять заговорил про погоду, которая его так подвела.
-Простите, как вас звать? – отец остановил машину на развилке дорог.
-Альберт, - «Толстый» окинул нас взглядом, - Альберт Исаевич.
-Андрей Борисович, а это мой сын Ваня.
-Очень приятно!
-Вот и познакомились. Хорошо. Альберт Исаевич, у меня есть предложение. До шоссе около десяти километров. Дорога сами, видите, какая. Здесь недалеко домик рыбака нашей фирмы. Я предлагаю переночевать у нас, места хватит всем. Минут через двадцать мы уже будем на базе. Вы сможете там обсохнуть и выспаться. А утром Игорь посмотрит вашу машину. Он у нас мастер на все руки.
-У меня нет выбора, я весь в вашем распоряжении. И так причинил вам столько хлопот.

Я очень устал за время дороги. Поэтому, наскоро перекусив, поднялся наверх к себе в комнату, разделся и лёг спать. Сон не приходил. Боль в груди стала отчетливее и занимала всё моё внимание, отнимая у сна драгоценные минуты.
Наверное, я заснул, потому что стук входной двери, на мгновение испугал меня. Послышались шаги. Воздушная волна докатилась до моей двери и приоткрыла её. Теперь до меня отчетливо доносились звуки из гостиной.
-«Чи-ёрт по-бе-ри», - прозвучало по-Мироновски, - ну и дождь. Это какое-то светопреставление! Вот и порыбачили.
Голос принадлежал Игорю. Слышно было, как он скидывает свои рыбацкие сапоги и бросает их. Сапоги с грохотом падают где-то в прихожей. Затем скрип половиц, треск отодвигаемого стула и стон пружин старого дивана.
-Тише ты, ребенка разбудишь.
Это отец. Ребенок - это я.
-Да что ему будет. Он сейчас спит без «задних» ног. Его и пушкой не поднимешь. – Игорь засмеялся, но уже потихонечку, уменьшая, как ему казалось, громкость своего голоса. – О-о, а вот это чудненько. Я тут рыбки копченой принес. Хотите, ухи принесу, жена утром варила.
-Я не против, а как наш гость? Альберт Исаевич, хотите ушицы? – отец обращался к «Толстому».
-Не стоит беспокоить вашу жену, Игорь. Закуски здесь до утра хватит. А вот копченого сига съем с удовольствием.
Наступила такая тишина, что было слышно, как отец разливал водку, пользуясь правом хозяина.
-Ну вот, милиционер родился, – пошутил он. - Первый тост «За нашего гостя», за знакомство!
Послышались глотки – тихий, шумный и причмокивающий, затем такие же выдохи. Они пили водку. И отец пил. А обещал, что ни грамма. Только лодка, удочки и рыбалка.
- И ни каких девочек! – смеялся он маме.
Откуда взяться девочкам в этой глуши, да ещё под таким дождём? Мальчишка какой-то бегал возле пирса, малолетка. «Рыжий», так я звал Игоря за цвет волос, отвозил его и свою жену куда-то на катере.
А, может быть, я – девочка? И у меня растут груди? Грудь напомнила о себе. Я осторожно перевернулся на живот. Показалось, что так легче терпеть ноющую боль.
- Не будем задерживаться. После первой и второй перерывчик небольшой, – теперь разливал «Рыжий».
Отец у меня не был пьющим человеком. Это его всегда подводило в компаниях. После выпитого, у него «развязывался» язык и он мог нести всякую учёную и псевдонаучную ахинею там, где достаточно было просто рассказать анекдот или «сморозить» какую-нибудь плоскую шутку. Мать сердилась на него, и они редко ходили в гости вдвоём.
-Сколько сейчас вашему сыну? Лет двенадцать? – спросил «Толстый».
-Через два месяца будет тринадцать.
-Прекрасные годы, чудесный возраст. Думаю, от девчонок отбоя нет, – «Толстый» покряхтел, и опять зазвякали стаканы
-Согласен с вами, Альберт Исаевич, отличный сын в чудесном возрасте. И умница. А девчонок? Да он ещё и не знает, что это такое, – голос отца был не твёрд.
Вчера он мне сказал, что я бестолковый. Что в мои годы он уже пилил и рубил дрова, легко забивал гвозди, и у него ещё оставалось время бегать на танцы.
-Не скажите, не скажите. В этом возрасте мы всё уже знаем. Вспомните себя в эти годы. – «Толстый» причмокнул, казалось, он раскуривал трубку. - Вы не замечаете, что когда мы придаёмся воспоминаниям, то отталкиваемся именно от этих лет. И скользим по шкале памяти вверх - вниз.
-Вы считаете, что природа сама установила нам барьер определённости, от которого каждый индивидуум может искать точки соприкосновения с действительностью или, наоборот, – с нереальностью.
-А я помню, как такого дурака валяли с братом в это время, - вступил в