ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Сбрасывали как всегда – для галочки. Без ориентиров, прямо на лес. Порывы ветра достигали ураганной силы. Но, даже если бы такой ветер дул постоянно, нас всё равно выбросили бы в заданном районе.
С запада виднелся след от ручья, но мой парашют сносило к востоку. Внизу был плотный лес. Елочные вершины готовы были вонзиться в меня, как вдруг между деревьями появился просвет. Дергая стропы и применяя все свои, наскоро полученные, знания в области планирования на парашюте, я влетел в этот просвет и относительно удачно достиг земли.
Наша группа была заброшена на закрытую базу для выполнения особого задания. Его мы должны получить на месте прибытия. Оставалось только найти эту базу.
Так я отрабатывал свои лейтенантские погоны, полученные по окончании ВУЗа.
Следовало пробиваться к ручью, что я и сделал. Но после часа упорной борьбы со снегом, я почувствовал, как меня охватывал страх, за безысходность моего положения. Снег был крайне глубок, и продвигаться по нему я мог только ползком. Удивительным было и то, что на нем напрочь отсутствовали какие-либо следы – людей или животных.
Я выбился из сил и, прислонившись спиной к смолистому стволу сосны, почувствовал, что засыпаю.

МИШКА.

Мне снился мишка. Почти полутораметровый плюшевый мишка набитый синтепоном.
Испытав однажды результат от полового созревания, я уже не мог остановиться. Мне требовались новые ощущения, новые «извержения» вулкана. Поиски соучастника привели меня к мишке.
Подаренный родителями на моё пятилетие, он долгое время был моей любимой игрушкой. За восемь с лишним лет он изрядно потрепался в наших играх и потерял былой блеск. Что бы заснуть, мне уже не требовалось его присутствие рядом. Но он по-прежнему оставался для меня дорогим и любимым членом нашей семьи.
Глаза подсказали голове с некоторым количеством серого вещества, настроенного на определенную тему, что короткие ноги игрушки очень плотно прижаты друг к другу. За эрекцией дело не стояло. Она посещала меня в самое разное, иногда не подходящее время. И постоянно – вечером перед сном или утром после сна. Чаще, именно в это время, я стал использовать мишку как безмолвного партнера, с которым можно было делать всё что угодно. Мишка и сам был рад нашим занятиям. Он издавал бархатный рык, когда я укладывал его на кровать
Оказалось, что шов между его задних лап прохудился, и там образовалась маленькая дырочка. Просовывая в неё палец, я отметил, как тот проходит внутрь, не встречая сопротивления со стороны синтепона. Расширив эту дырочку до нужных размеров, я решился на эксперимент.
Синтетическая набивка медведя податливо расступалась под напором молодого члена, пропуская его внутрь и обволакивая нежной теплотой.
Теперь, почти каждый вечер или утром, я вбрасывал в эту плюшевую подушку очередную порцию молоки, представляя под собой то одну, то другую знакомую девчонку. Но у миши было преимущество перед ними – он не мог забеременеть. А, что это такое, я уже знал.
Отец несколько удивился, увидев мишку в моей постели, но мама доходчиво объяснила ему, что это моё право, спать, с чем я хочу.
-В конечном счете, мы сами подарили ему эту игрушку. И это прекрасно, что после стольких лет она ему всё ещё нравится!
Отец не спорил. Он, вообще, после рыбалки стал относиться ко
мне, как к равному. Особенно после того, как на мамины расспросы о поездке, я отделался дежурными фразами.
-Ваня! Чем это у тебя пахнет в комнате? – спросила мама, меняя постельное бельё.
Я ничего не чувствовал, работал принцип – свое не пахнет. А она, захватывая носом воздух, стала осматривать комнату, предметы.
-Как ты можешь спать с таким вонючим мишкой? – произнесла она, обнюхивая его с головы до пят.
Я испугался, что меня сейчас разоблачат, и все узнают, чем я занимаюсь. Почти за полгода я изрядно накачал в него спермы.
-Как же я не подумал, что она может выделять запах. И, как назло, сегодня утром я не смог воздержаться. Не вмоготу было? – вертелось у меня в голове.
Но мама не стала при мне раздвигать мишке лапы, а понесла его в стиральную машину.
Через две недели на моей постели вновь появился мишка. Он светился выстиранным плюшем. Когда-то оторванное ухо, крепко сидело на своем месте. Дырочка между лап была зашита.
Он был как новый. Но что-то пропало на его вычищенной мордочке. Что-то произошло за это время, и он стал мне не интересен.
-Жив?
Мишка тянул ко мне лапы, хватал меня за воротник, тряс и хлопал по щекам.
-Нашел! Мы нашли его! Товарищ капитан, он дышит!
-Кто ты? Почему так мало света? – кричал я в темноту, и думал, - Какое странное у мишки лицо. Да! Это лицо, это человек! Почему он меня не слышит?
Какие-то люди, занятые своими делами, двигались в разных направлениях, не обращая на меня внимания.
Вот промелькнули белые одежды.

Ну, конечно. Это больница. Вот что произошло за это время.
Меня доставили туда прямо из класса. Острый приступ аппендицита. И я плохо помню, как оказался в палате нашей городской больницы с заплаткой в правом боку.
-Вот и хорошо! Ваня, просыпайся, - пожилой доктор поправлял на носу очки и тряс меня за плечо, - Как ты себя чувствуешь?
Надо было открыть глаза и ответить ему. Сознание медленно возвращалось ко мне, а с ним и тихая боль во всем теле.
-Где я?
-У нас. Как самочувствие? – доктор потянул меня за плечи.
-Хорошо, - ответил я, возвращаясь к реальности и стараясь подняться.
-Молодец, молодец!
Свесив ноги, я сел на край кровати. Переведя дыхание, уперся ногами в пол и встал. Выпрямится, я не мог, но ноги держали меня, не смотря на легкое головокружение.
-Хорошо, молодец, - доктор держал меня под руку, - Потихонечку пойдем, надо ходит.
Он протянул мне больничный халат. Только теперь, стоя, скрюченный как старый дед, я обнаружил себя голым. Всё, что на мне было, это кусок пластыря, прикрывавший след скальпеля. Натягивая на себя халат, я стыдливо поглядывал на двух молодых женщин – медсестер, стоявших за доктором.
-А, теперь, пойдем на перевязку, - сказала одна