отпускал обратно. Это трение доставляло мне огромное удовольствие, особенно, когда уздечка двигалась по его шершавому языку. Постепенно я и сам, поддаваясь инстинкту, стал двигать задом в такт его рукам. Хотелось со всеми потрохами погрузиться в это омут. Мне казалось, что головка вот-вот лопнет.
И она лопнула.

После небольшой паузы, отец сказал:
-Это не ваша история. Я читал её несколько лет назад в газете «Спид-вэй». Я тогда ездил в командировку, и в поезде мне попалась эта страница. Дайте вспомнить - «Альберт Гомонов. Отрывок из повести «Спящий мальчик»». Автор повести получил «Грейновскую премию» в области литературы.
-А я и есть – Альберт Гомонов, это мой псевдоним. У меня был друг детства, Пашка Гомонов, мы вместе с ним поступили в университет на факультет журналистики. Он единственный знал мою историю еще в деревне. Когда мы уже работали в газете, он посоветовал мне написать книгу о взрослении мальчиков.
-Это лучше и важнее, чем стряпать боевики и криминальные драмы, - объяснял он, - Детективные сюжеты, залитые кровью. Убийство на убийстве, по сотни штук на одну страницу. Или дамские романы с морем слез и надуманными любовными утехами. Напиши мужской роман, про нас и про мальчишек, вступающих во взрослую жизнь.
-Он погиб, когда вел репортаж из горячей точки. Теперь мужчины не умирают, они гибнут, - «Толстый» шумно глотал водку. – Я долго думал, вставлять ли в книгу его историю или свою. У него был свой опыт. Но я писал о себе.
-Альберт Исаевич, отрывок в газете тоже заканчивался на этом месте.
-Вас интересует продолжение повести или – что было дальше. Но мы договорились рассказывать только о первом случае, - «Толстый», видимо, что-то жевал, закусывал.
-Просто интересно, узнать об учителе дальше, - высказал соображения «Рыжий», одновременно, так же, что-то пережёвывая.
-В повести я больше ничего не пишу об учителе, считая эту тему закрытой.
-Согласитесь, такие действия учителя, должны расцениваться, по крайней мере, как преступление. – Отец тоже что-то жевал. – Я предполагал, что это криминальная драма про педафила, а вы, как мне кажется, даже благодарны ему.
-Скажите, а кто в нашей жизни безгрешен? Как я могу его обвинять, если мне самому этого хотелось. Иногда мне кажется, что меня кто-то толкал к нему в тот день. Кто-то шептал мне на ухо: «Иди к нему, там всё…». Если бы не он, то ещё неизвестно, в какой подворотне я бы этому научился, какие учителя мне в этом помогли.
Голос «Толстого» слегка дрожал.
-Наше желание, всё обозначить своим именем, иногда мне кажется смешным, – продолжил писатель. - Что бы мы ни сделали, о чём бы ни подумали – всему найдется объяснение. Мне попался «Словарь специфических терминов». Это ужас какой-то! Любой писатель – это же графоман! Если пишет о зверях – зоофил, о детях – педафил. Получается, что Агата Кристи – это не автор детективных произведений, но графоман и некрофил одновременно. А Толстой, Дюма? Вспомните историю человека, который умел летать. Рассказав, как он это делает, он потерял эту способность. Наше желание всё обозначить какими-то именами, подогнать под клеше, иногда, кажется параноидальным явлением. Есть вещи, которые нельзя втиснуть в рамки, подвести под базовые определения. Даже разложив всё по полочкам, люди ни когда не смогут определить – почему происходит с ними так, а не иначе?
-И всё же, что было дальше? Как вы контактировали с ним после этих событий? – «Рыжий» сделал ударение на последнем слове.
-Уверяю тебя, дальше было ещё криминальнее, - отец обращался к Игорю, - если в книгу не вошло.
-Пожалуй, да! Что было, то было. Если вы беспокоитесь за свою нравственность, я могу не рассказывать.
-Рассказывайте, писатель. О моей нравственности, я позабочусь сам. Андрей Борисович, вы не возражаете. – «Рыжий» ёрзал на стуле.
-На рыбалке как в бане, или как у врача, все равны – все голы. Страшно люблю про криминал, и про секс люблю.
-Андрей Борисович! Вы так хорошо запомнили, случайно попавшую вам, страничку. Почему? – спросил «Толстый» у отца, явно не без иронии.
-У меня просто хорошая память!
- И у меня. История продолжилась следующим образом.

УЧИТЕЛЬ.

Заливая его грудь и майку своей спермой, я думал о том, что я наделал. Я испугался. И когда он спросил, можно ли и ему так же, я только и смог, что утвердительно качнул головой. Ещё не понимая, но воспринимая происходящее как само собой разумеющееся.
Учитель перенёс меня на свою кровать, быстро разделся, и также быстро лег со мной рядом и на меня.
Я лежал с закрытыми глазами, но пока он снимал трусы, я увидел сквозь щелочку глаз настоящий мужской член.
Да этим членом он мог настрогать столько мальчишек, что военкомы вынуждены, были бы, отказывать новобранцам, в призыве на военную службу. А уж, сколько девиц, молодух и женщин он мог осчастливить. Вместо этого, он прозябал в этой берлоге и лелеял своё горе.
Но об этом я думал гораздо позже, когда видел, как здоровые мужики, вместо того, что бы заниматься своими прямыми обязанностями – зарождать новые поколения, губили свои и чужие жизни на полях сражений, в горячих точках и ещё, бог знает, каких местах.
А тогда, сжимая его член ногами, я хотел иметь такой же – стройный, крепкий, и сильный.
Однако это мероприятие давалось учителю тяжело. Казалось, он борется с кем-то внутри себя. Он то останавливался, то снова начинал. Так что за это время я вновь испытал оргазм, а за ним очередная порция спермы потекла из меня, разливаясь между нашими животами.
Заметив это, Константин Владимирович отдался волнам желания и вскоре уже я почувствовал, как его член затвердел между моих ног. Учитель застыл на мгновение и тут же вместе с эякуляцией из него вырвался стон, будто кто-то чужой покидал его тело. Серо-желтой с крупинками спермы было очень много. Накопившаяся за долгие годы, она выстреливалась густыми порциями из головки его члена, почти не растекаясь по моему животу. Даже когда пульсация закончилась, и учитель лег рядом со мной на спину, я видел, как жидкость продолжала вытекать из него, скатываясь, на вздыбленные у лобка, русые волосы
Ещё какое-то время мы лежали неподвижно. После чего он взял свою майку и стер с меня, а потом и с себя, следы несостоявшегося будущего.
Я уже чувствовал, что засыпаю, когда он прошёл на кухню и вернулся с влажным полотенцем. Сон навалился вместе с его руками, ласково обтиравшими моё тело.
Проснулся я через час. В комнате было тихо. Рядом с кроватью на стуле висели мои